– Кыся! У нас на работе капусту давать будут, нам не надо? – словно услышав мои мысли про зайчика, спросил Колян. – Ты не собираешься на зиму заготовить капустки – засолить или замочить, не знаю, что там с ней делают?

– Нет уж, в нашей семье мочить принято только сотовые телефоны, – объявила я.

Я еще не знала, что вскоре «мочить» начнут меня саму!

Вторник

Утро нового дня началось нескучно: в семь часов пробудился Масянька, встал в своей кроватке и, как Ленин на броневике, простирая вперед руку, провозгласил:

– Мама! Кака!

Я приоткрыла один глаз: ребенок стянул с прикроватной тумбочки книжку и размахивает ею над головой, стараясь привлечь внимание родительницы. Ага, значит, «кака» – это было не ругательство, малыш просто требует почитать ему сказку.

– Папа! Кака! – переадресовала я призыв.

Колян вздрогнул и, не открывая глаз, обреченно забубнил:

– Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня…

Инсценируя описываемые сцены, я сдернула с супруга простынку – авось, на утреннем холодке побыстрее пробудится. Сама встала с постели и побрела в ванную.

– Мама! Кайка! – строго сказал мне в спину малыш.

– Будет, будет тебе кашка, подожди пару минут, – попросила я, скрываясь в банно-прачечном помещении.

К моменту моего выхода из него сцена в комнате изменилась: малыш в позе маленького Будды восседал на большой кровати, блестя глазенками и разинув рот. Посреди комнаты возвышался двухметровый Колян, пугающе размахивающий руками и вещающий с отменным грузинским акцентом:

Я поняла, что крокодил из сказки Корнея Ивановича Чуковского почему-то причислен к числу лиц кавказской национальности, и в тон сказала:

– Вах! Шашлык-машлык будешь?

– Кайка!! – восторженным хором воскликнули мои Коляны, и большой, и маленький, бросаясь в кухню.

Напитав троглодитов, я быстренько упаковала Масяньку в прогулочный костюм, собрала вещмешок с набором сменных одежек, печеньем и соком и вручила дитя приходящей няне.

– Пока-пока! – помахав маме и папе ручками, малыш с достоинством удалился на прогулку.

– Пока-пока! – повторил Колян, принимая из моих рук свою сумку, пакет с обедом, часы, ключи, бумажник, сотовый телефон и зарядник к нему. – Надеюсь, ты ничего не забыла!

С этими словами супруг испарился.

– Уф! – Я вытерла пот со лба, в диком темпе перемыла оставшуюся от завтрака посуду, простирнула пару свежеописанных Маськиных трусишек, промчалась по дому со шваброй наперевес, вымыла руки, наскоро причесалась, оделась и поскакала на работу.

К месту свершения своих трудовых подвигов я, по обыкновению, опоздала минут на тридцать. Вредная старушка-вахтерша по прозвищу Бабулина при моем появлении возгласила:

– Явилась – не запылилась! Вот ты, Елена, опять опаздываешь, а я из-за тебя сиди тут, карауль! Нету у меня столько времени, чтобы каждого по отдельности записывать!

Она демонстративно поставила в журнале жирную галочку против моей фамилии, гулко захлопнула свою амбарную книгу, сунула ее в ящик стола, вытянула оттуда взамен рулон туалетной бумаги и торжественно проследовала в места общего пользования.

Обращать внимание на злобствующую Бабулину не стоило, но за ее спиной в дверях кабинета стоял с самым страдальческим выражением лица наш главный редактор Дмитрий Палыч.