– Хороший мальчик! Корми, корми птичек, – шаря в сумке в поисках сотового, сказала я Масяньке, старательно выковыривающему неловкими пальчиками мякиш из батона.

– Бах! – объявил хороший мальчик, свешивая ручонку с зажатым в ней кусочком хлеба за борт коляски.

Уточки радостно встрепенулись в ожидании гостинца и разочарованно закрякали, когда ребенок втянул ручонку с хлебом обратно и затолкал весь кусок себе в рот.

– Кормилец! – с иронией заметила я.

Масянька внимательно посмотрел на меня и протянул половинку батона. Я машинально взяла его, а малыш взамен ловко выдернул из моей руки трубку мобильника.

– Колюша, отдай маме телефончик! – строго сказала я.

– Бах! – ликующе возвестил ребенок.

И щедро презентовал мобильник группе пернатых!

Глупые кряквы пренебрегли возможностью наложить лапы на аппарат сотовой связи, и мой любимый «Алкатель» цвета бешеного лимона медленно погрузился в воды озера. Были бы рядом «Битлз», кстати спели бы свою знаменитую песню про желтую субмарину!

– Сиди спокойно! – велела я ребенку, свесившемуся из коляски с риском повторить путь мобильника, потом как по команде «Ложись!» упала животом в траву и сунула руку в зеленоватую водицу. Руки не хватило, пруд оказался глубже, чем я думала. Пришлось бежать в администрацию парка, просить в помощники дядьку с большим сачком.

– Телефон – это еще что! – вещал в утешение мне усатый старикан, процеживая своим «ситом» поднятую со дна жижу. – На той неделе одна матреха тут кольцо с бриллиантом утопила!

– Нашли? – Я одним глазом следила за сачком, другим за Масянькой, попивающим яблочный сок из бутылочки с соской. Как только сок закончится, бутылочка может последовать за сотовым, а мне не хотелось бы вылавливать из воды и ее тоже.

– Куды там! – присвистнул веселый дед. – Был бы еще тот брюлик величиной с кирпич, авось и нашли бы его, а там всего того кольца – на средней величины грузило, карасей мелких ловить. Ясно дело, ничего не обнаружили! Так эта заполошная матрешка сначала требовала всю воду из пруда спустить, а на другой день прибежала пеликанам в глотки заглядывать. Ей, видишь ли, кто-то сказал, что они глотают что ни попадя, дура думала, может, они и кольцо ее таким макаром сожрали!

– Это страусы, – машинально поправила я.

– Где страусы? – удивился дед.

– Нигде! Это страусы глотают все, что видят!

– Кака!

Я оглянулась. Масяня, умудрившийся изогнуться так, чтобы дотянуться ручкой до земли, поднял из травы камешек, и сосредоточенно заталкивал эту каку в рот. А я тут несчастных птиц клеймлю позором за то, что они глотают что попало! Да против шустрого годовалого младенца самый прожорливый страус – убежденный диетик!

– Брось каку! – крикнула я, отнимая у ребенка его добычу.

– Чего орешь? – обиженно откликнулся дед с сачком. – Сначала достань ей пропажу, потом брось ее обратно! Ты, доча, ничего не перепутала? Тебе телефон надо выловить али золотую рыбку? Если телефон, так бери, вот он, я поймал, а обратно в воду зашвыривать его резону нет, он в другой раз к тебе не приплывет!

– Ой, спасибо вам большое! – Я двумя пальцами за обмотанную зелеными водорослями антенну вытащила из сачка скользкий мобильник и сунула в карман стариканова жилета заранее приготовленный полтинник.

– Это чегой-то? – Дед с недоумением разглядывал добытый из кармашка голыш.

А и в самом деле, что за странная валюта? Вроде, я держала в руке не каменную денежку, а бумажную…

– Масяня!!!

Я выдернула из неполнозубого младенческого ротика прокомпостированную купюру и обменяла ее на презентованный старику камень, невнятно пробормотав извинение.