Конечно, он знал. Он тоже не мог забыть их ночь.

– Это будет случаться часто. – В его голосе звучали обещание и предупреждение. – И скоро.

Амая задрожала от предвкушения. Но Кавиан лишь невесело рассмеялся. Он не отпускал ее до тех пор, пока не помог забраться в вертолет, прижимая ее к себе.

– Я не собираюсь выпрыгивать из летящего вертолета, – сквозь зубы выдавила Амая, сдерживая желание ударить его по сильным рукам, которые сжимали ее, посылая по ее телу электрические разряды.

Он откровенно посмотрел на нее, отчего внутри ее все сжалось в горячий тугой узел.

– Не сейчас, да, – согласился он.

Их полет был быстрым и головокружительным. Они перелетели через ближайшую горную цепь и резко опустились на другой стороне.

Словно после американских горок, город, выстроенный по краям глубокой, изрезанной скалами долины, казался Амае нереальным. Дома, выстроенные из древнего камня, будто были частью гор. Вокруг виднелись шпили и минареты, на ветру трепетали флаги. Гладкие купола и толстые крепкие стены напоминали Амае форт. Она увидела покрытые зеленью площадки, огороженные от пустыни, дворы, полные ярких и причудливых цветов. В этот момент они приземлились, и руки Кавиана снова оказались на ней.

Амая хотела возразить, но остановилась, заметив торжествующее выражение его лица.

Полгода назад он обещал ей, что привезет ее в свой дворец, и это произошло. В горле пересохло, когда он вывел ее из вертолета.

«Ты знаешь, что он сдержит каждое из обещаний, данных тебе».

Ей пришлось подавить непроизвольную дрожь от этих мыслей, к тому же они стояли на крыше. Кавиан сжал ее запястье и потянул за собой, даже не пытаясь подстроиться под ее шаг.

Пока они продвигались по дворцу, к Кавиану то и дело подходили слуги, получали инструкции, коротко переговаривались с ним, но он даже не сбавлял шаг. Все говорили на арабском, который Амая изучала в детстве и до сих пор помнила настолько, чтобы понимать в общих чертах, о чем речь. Разговор был о северной границе, о церемонии. А также о каких-то хозяйственных делах.

Вскоре Амая заметила, что они остались одни, и оглянулась.

Сначала ей показалось, будто вокруг огромная пещера, освещенная фонарями в зонах отдыха и факелами, вставленными в стены, но на другом конце обширного помещения она увидела открытую площадку, залитую солнечным светом. Еще мгновение – и Амая заметила вокруг купели и небольшую зону отдыха. От одних купелей шел пар, от других – нет. А прямо в каменных стенах были высечены головы драконов и львов, из пасти которых лилась вода.

– Где мы?

Ее голос гулом разнесся по помещению, возвратившись слабым, едва слышным эхом. Кавиан стоял перед ней, скрестив на покрытой черной тканью груди, среди небольших бассейнов и улыбался.

– Мы в купальне гарема. Здесь много комнат, помещений и дворов. Гарем занимает целое крыло дворца, как ты скоро узнаешь.

– Он пустой. – Амая заставила себя оглядеться, ненавидя себя за страх, что она окажется не права. Ведь она не хотела безраздельного внимания Кавиана, не так ли? Какая разница, будут ли тут другие женщины?

Ее отец был из таких же любвеобильных мужчин, как и Кавиан. Девушка прожила первые восемь лет во дворце с другими женщинами, каждая из которых была ненавистна ее матери.

«Любить такого мужчину, как твой отец, – значит потерять себя, – наставляла ее мать. – Видеть, как он переключает внимание на других женщин, зная, что тебе плохо в этот момент, – невыносимо».

– Конечно, без гарема никак нельзя было обойтись.

И снова этот мрачный оценивающий взгляд.

– Ты не припоминаешь наш разговор во дворце у твоего брата?

– Нет.