Амая вскинулась, словно ее ударило током.

– Я не королева… Я…

Не дослушав ее, Кавиан снял с себя почти всю одежду, оставшись в одном белье. Все сомнения Амаи тут же улетучились. Никакого гарема. Никаких наложниц. Не осталось никого, кроме него, Кавиана.

Когда она пришла в себя, вокруг ничего не изменилось. Все та же стальная, круто очерченная, мускулистая грудь, при виде которой у Амаи начали подкашиваться ноги. Он был красив. Он опьянял и дурманил, его твердое тело ошеломляло. Он воплощал собой суровое и могущественное мужское начало.

Амая неосознанно прижала руки к груди, будто боясь, что ее сердце вот-вот выскочит.

Так и было. Именно этого она и боялась.

– Думаю, ты закончила с вопросами, ответы на которые и так знаешь, Амая, – произнес Кавиан с мрачным триумфом.

Ее тело вдруг стало чужим ей, будто оно принадлежало Кавиану, как уже случилось однажды, и она ненавидела себя за это ощущение. Он владел ею вопреки ее желанию, пусть она и не разрешала себе такие чувства.

– Теперь раздевайся.

Глава 3

– Я бы разделся полностью, – начал Кавиан, не отрывая взгляда от Амаи и постепенно двигаясь к ней, – но боюсь, ты упадешь в обморок. А мрамор под тобой очень твердый. Ты бы ушиблась.

– Я не потеряю сознание. – Она пыталась придумать что-то, чтобы убедить его, и остановилась на самой провокационной лжи. – Я видела сотни голых мужчин в своей постели. Что мне еще один?

– Нет, – ответил Кавиан, сокращая расстояние между ними, и в его голосе не слышалось ни капли неуверенности. – Неправда.

Амая коснулась плечами каменной арки, осознав, что все это время пятилась назад. Утопая во взгляде его темных глаз, девушка не замечала ничего вокруг. Когда он оказался рядом, ей стоило усилий подавить дикий вопль.

Если бы она вздохнула, то смогла бы коснуться его темной кожи, его великолепного торса, каждая мышца которого была будто высечена из камня. Ее пальцы мечтали изучить его, а губы – ощутить на вкус.

Но она едва могла дышать.

– Я сказал, раздевайся, azizty.

Его губы были слишком близко. Она чувствовала его дыхание на своих губах, особенно когда он произнес незнакомое слово, которое, как ей показалось, было ласковым обращением. Больше всего она боялась своего желания. Стоило ей лишь потянуться вперед, и она ощутила бы вкус его губ. Никто не знает, каких усилий ей стоило остановить себя.

– Я не очень хорошо подчиняюсь приказам.

Губы Кавиана едва дрогнули.

– Может быть, пока. Но вскоре ты станешь послушной. Я добьюсь этого.

Время замерло. Казалось, прошлое переплелось с настоящим, пока Амая не потерялась в том, что происходит сейчас, а что происходило в ночь их помолвки.

Тогда они уединились в скрытой нише королевского дворца Бакри, чтобы обсудить весьма формальные, публичные клятвы, принесенные друг другу. Она чувствовала руки Кавиана, крепко держащие ее голову, пока он овладевал ее губами еще и еще. Он снова и снова целовал ее, и мир вокруг растворился. Страсть поглотила их живьем, превратив Амаю в новое неукротимое существо. Она чувствовала, как его сильное, крепкое тело прижимало ее к стене алькова…

Но это было полгода назад.

А теперь они здесь, в огромном зале с купальнями, полном эха и призраков семнадцати наложниц. И его стальные глаза не отрываясь смотрели на нее.

Амая думала, что он просто наклонится и поцелует ее, как тогда, с низким звериным стоном, который потряс ее до глубины души, и от одних воспоминаний о котором ее соски становились как никогда твердыми.

Сейчас все было иначе.

Кавиан встал на колени перед ней, что должно было быть проявлением покорности, но ощущалось совершенно наоборот.