— Возможно, мелочная лишь с виду. — Она развязала шнуровку моего платья, оставив меня в чулках и сорочке. — Но первой ложью он завоевал внимание Альфонсо, а с помощью второй, по сути, разлучил нас. К тому же Кабрера сказал, что поселить тебя здесь решил Каррильо, ради уединения. Возможно, на самом деле вовсе не из-за этого, а потому, что тоже хочет держать вас с Альфонсо подальше друг от друга?

Столь хитроумные выводы мне не понравились. Оставив Беатрис искать в сундуке мое платье, я пошла к тазу с лавандовой водой. Смывая грязь с лица и шеи, думала о том, что еще я выяснила. Если Каррильо и Вильена хотели разлучить нас с Альфонсо, зная, что мы с братом выросли вместе, ими двигала либо жестокость, либо некие более зловещие намерения. Мы только что приехали; неужели они хотели сразу же втянуть Альфонсо в свои интриги? И действовали ли Каррильо и Вильена сообща?

Я взяла полотенце и уже собралась поделиться своими мыслями с Беатрис, когда снаружи послышался шум. Прежде чем я успела сдвинуться с места, дверь распахнулась и вошли несколько женщин.

Я не раздевалась ни перед кем, кроме Беатрис, с десятилетнего возраста. Даже донья Клара не осмеливалась войти ко мне без стука. Теперь же я ошеломленно стояла посреди комнаты, глядя на порхающих, подобно фантастическим птицам, женщин и не в силах понять, о чем они говорят. Мое новое придворное платье, сшитое из купленного в Авиле зеленого бархата, выхватили у Беатрис и передавали по рукам. Одна из женщин неодобрительно прищелкнула языком. Другая рассмеялась. Под их веселый смех Беатрис забрала у них платье.

— Да, оно новое, — услышала я ее голос. — И конечно, к нему есть рукава. Я как раз их искала, когда вы столь грубо сюда ворвались.

Она яростно уставилась на женщин. Я проследила за ее взглядом, и у меня перехватило дыхание.

Все они были молоды и одеты в платья, каких я никогда прежде не видела, с большим вырезом, почти открывавшим грудь, и вздымающимися юбками из сверкающей ткани; множество свисающих с пояса шелковых мешочков и украшений подчеркивали узкие талии. Волосы были уложены в замысловатые прически, украшенные тонкими вуалями, гребнями и бусами из жемчужин или монет; губы подкрашены, глаза подведены густой тушью. Некоторые были смуглолицыми — мавританская кровь, — а прямо перед Беатрис стояли темноглазые красавицы с молочно-белой кожей и изящными руками.

Женщина, у которой Беатрис забрала мой наряд, — зеленоглазая, в обтягивающем красном платье — пожала плечами:

— Esta bien. Если это все, что есть у инфанты Изабеллы, обойдемся и этим. — Она с извиняющимся видом повернулась ко мне. — Боюсь, у нас нет времени, чтобы найти подходящую одежду, но мы можем принести другие предметы туалета, чтобы добавить привлекательности вашей.

— А вы… вы кто? — хрипло спросила я.

Женщина помолчала, словно никто прежде не задавал ей подобного вопроса.

— Донья Менсия де Мендоса, фрейлина королевы Жуаны. Готова исполнить любое ваше желание.

Я кивнула, изо всех сил стараясь сохранять самообладание — учитывая, что я стояла босиком в чулках и сорочке.

— Мне ничего сейчас не требуется, спасибо. Вовсе незачем беспокоиться из-за пустяков.

Глаза Менсии де Мендосы сверкнули.

— Это не пустяки. Королева специально прислала нас, чтобы прислуживать вам. Она желает, чтобы о вас хорошо позаботились.

— Инфанта находится под моей опекой, — сказала Беатрис. — Уверяю вас, я очень хорошо о ней забочусь.

— Под твоей опекой? — рассмеялась Менсия. — Да ты сама еще из пеленок не вылезла!

— Мне пятнадцать лет, — ответила Беатрис, — и я вышла из младенческого возраста достаточно давно, чтобы знать свои обязанности, сеньора.