— Онория отлично придумала с этими балами, — обратилась к своему мужу, лорду Артуру Кинстеру, одна из теток Вейна, Луиза Кинстер. — Несмотря на то что мы все вращаемся в одном кругу, — улыбнулась она Пейшенс, — семья очень большая, и иногда мы не видимся неделями и не успеваем обмениваться новостями.

— Я поясню, что имеет в виду моя жена, — плавно проговорил лорд Артур. — Хотя женщины нашего семейства встречаются часто, они лишены возможности проследить, как ведут себя их вторые половины, а на этих милых сборищах, которые устраивает Онория, мы все выставлены напоказ. — Его глаза блеснули. — Для инспекции.

— Вздор! — Луиза шлепнула его веером по руке. — Как будто вам, мужчинам, нужен предлог, чтобы покрасоваться. А что касается инспекции, так любая из светских дам подтвердит, что Кинстеры — непревзойденные мастера в «инспектировании» самих себя.

Ее слова вызвали у окружающих смех и улыбки. Едва заиграла музыка, все разошлись танцевать, а перед Пейшенс материализовался Габриэль:

— Кажется, сейчас моя очередь?

Интересно, подумала Пейшенс, а не владеют ли Кинстеры монополией на плотоядную улыбку? Их также отличает хорошо подвешенный язык, они никогда не лезут за словом в карман. Каждому из Кинстеров, с которыми она танцевала, удавалось полностью завладеть ее вниманием. Она с удовольствием слушала их остроумные замечания и поражалась их находчивости.

Пейшенс и Габриэль вступили в круг вальсирующих пар, но неожиданно звуки музыки перекрыл громкий шум: это Онория ссорилась с Девилом.

— Мы уже один раз танцевали! Ты должен потанцевать с кем-нибудь из гостей!

— Но я хочу танцевать с тобой!

Девил устремил на жену непреклонный взгляд. Онория, вопреки своей репутации, не смогла устоять.

— Ну ладно.

В следующую минуту она уже кружилась в крепких объятиях мужа, он на целую голову возвышался над ней.

Когда Пейшенс и Габриэль оказались рядом с ними, Пейшенс услышала чувственный смех Онории. И увидела, как та подняла к мужу сияющее лицо, потом закрыла глаза и отдалась во власть танца.

Эта картина тронула Пейшенс до глубины души.

На этот раз, когда музыка стихла, Вейн рядом не появился. Пейшенс оглядела зал, но не нашла его. Ожидая его прихода, она коротала время в легкой беседе с Габриэлем. Вскоре к ним присоединился Демон, а потом и некий мистер Обри-Уэллс, щеголеватый, одетый с иголочки джентльмен. Предметом его интереса был театр. Пейшенс, которая не видела ни одной последней постановки, слушала очень внимательно.

Наконец в толпе она увидела Вейна. Он разговаривал с юной блондинкой потрясающей красоты. Ее бледно-голубое шелковое платье буквально кричало о том, что оно «безумно дорогое».

— Думаю, новая постановка в театре «Ройал» будет вам интересна, — заявил мистер Обри-Уэллс.

Пейшенс, следившая за тем, что происходило в противоположном конце зала, рассеянно кивнула.

Красотка огляделась, потом взяла Вейна за руку. Вейн посмотрел назад, сжал ее руку и решительно повел к двустворчатой двери. Открыв ее, он пропустил незнакомку вперед и прошел за ней. И закрыл дверь.

Пейшенс окаменела, кровь отхлынула от ее лица. Неожиданно она обратилась к мистеру Обри-Уэллсу:

— В театре «Ройал»?

Мистер Обри-Уэллс кивнул и продолжал разглагольствовать.

— Гм! — Габриэль, стоявший рядом с Пейшенс, повернулся к Демону и показал головой в сторону роковой двери: — Что-то серьезное.