Нет, с такой скоростью ей не выиграть Гинеи!

Снова сев на свое место, Вейн улыбнулся Джерарду и ленивым жестом указал на стул справа от себя.

— Почему бы вам не перебраться сюда? Лицо юноши расплылось в восторженной улыбке, и он, счастливый, пересел на стул между Вейном и Эдгаром.

— Отличная идея. Можно говорить нормальным голосом и не кричать. — Эдмонд перебрался на стул Пейшенс.

Генерал тоже пересел, добродушно ворча себе что-то под нос. Уиттиком, подумал Вейн, предпочел бы сохранить дистанцию, но это было бы воспринято как явное оскорбление. Поэтому он примостился рядом с Эдгаром, но выглядел очень суровым.

Взяв графин, поставленный перед ним Мастерсом, Вейн поднял глаза и увидел Пейшенс, переминавшуюся с ноги на ногу у двери. Было совершенно очевидно, что ее мучают сомнениями. Вейн холодно посмотрел ей в глаза и надменно вскинул бровь. Пейшенс на секунду растерялась. Овладев собой, она расправила плечи и прошла в гостиную. Лакей закрыл за ней дверь.

Вейн ухмыльнулся и налил себе полный фужер. Когда графин вернулся к нему, сделав полный круг, все оживленно обсуждали наиболее вероятного победителя Гиней.

Эдгар вздохнул:

— Здесь, в Холле, у нас мало развлечений. — Он смущенно улыбнулся. — Почти все дни я провожу в библиотеке. Читаю биографии, знаете ли.

Уиттиком презрительно усмехнулся:

— Дилетант!

Эдгар покраснел, но ничем не показал, что услышал колкость.

— Библиотека очень большая. Я нашел несколько фамильных дневников и календарей. Чрезвычайно занимательно … в своем роде. — Слабое ударение, сделанное на трех последних словах, показало, что он гораздо больше джентльмен, чем Уиттиком.

Почувствовав это, Уиттиком поставил фужер на стол и покровительственным тоном обратился к Вейну:

— Осмелюсь предположить, что леди Беллами известила вас о моих глубоких изысканиях в области истории аббатства Колдчерч. Уверен, мои труды, когда будут закончены, послужат основанием для того, чтобы аббатство возродилось в качестве значимого центра духовной жизни.

— О да. — Эдмонд бесхитростно улыбнулся Уитгикому. — Только все это мертвое прошлое. А теперешний вид руин очень живописен. Они помогают мне обрести вдохновение.

Переведя взгляд с Эдмонда на Уиттикома, Вейн пришел к выводу, что это давний их спор. Эдмонд повернулся к нему, и он убедился в верности своих предположений, увидев в глазах того озорные искорки.

— Я пишу пьесу, навеянную видом руин. Действие тоже происходит на руинах.

— Кощунство! — прошипел Уиттиком. — Аббатство — это Божий дом, а не подмостки.

— Да, но это больше не аббатство, а груда старых камней. И они создают соответствующую атмосферу.

Уиттиком пренебрежительно захмыкал. Генерал тоже,

— Атмосферу, как же! Там холодно и сыро, это нездоровое место. Если вы хотите, чтобы мы смотрели вашу пьесу, притулившись на холодных камнях, советую вам хорошенько подумать. Мои старые кости этого не вынесут.

— Но это действительно очень красивое место, — вмешался в разговор Джерард. — Оттуда открывается изумительный вид: либо перспектива в обрамлении руин, либо руины в центре перспективы.

Вейн увидел блеск в глазах Джерарда, говорил он с юношеским пылом.

Джерард посмотрел в его сторону и, покраснев, сказал:

— Дело в том, что я делаю наброски.

Вейн хотел уже что-то спросить, однако Уиттиком снова зафыркал:

— Наброски? Да просто детские рисунки — вы слишком высокого о себе мнения, мой мальчик! — Взгляд его стал тяжелым, он напоминал директора школы.