Стальной шарик прилетел в лицо, сломал нос. Прикрываясь бронежилетом, рука схватила за волосы и, выдирая их с корнем, потянула на себя. Не успел еще раз нажать на курок, как вытащили на свет. Пистолет быстро вырвали, а чья-то пята опустилась на хилый пресс, выбивая дух и давая бонус — перехват дыхания. Впору было синеть лицом и кататься по пожухлой траве. Не мог вдохнуть, словно легкие схлопнулись. Диафрагма как взбунтовалась, корчась от болевого шока.

Пинки посыпались гурьбой. Берцы резали кожу на лице, как ножи. Видел шестерых. Еще двое лежали у машины. Недвижные. Значит, кого-то все-таки задел. Умрет не зря. И сломанные ребра не зря. Обидно умирать целым.

— Хватит! В машину его! — рявкнул голос чуть сбоку. — По дороге порезвитесь.

«Нет уж, лучше убейте», — подумал Вася, все еще не в силах дышать.

— На том свете порезвишься, — услышал чей-то ответ Василий, и тут же сдавленный хрип, выстрел, снова хрип.

Рысь убивал без эмоций. Гостей на своей территории не ждал, а на заступников силы не сдерживал. Безымянные солдаты не принадлежали к внутренним силам России.

Вася, корчась, поднялся. Удалось вдохнуть, и теперь он жадно хватал воздух.

Шестеро тел в масках разбросало возле автомобиля. Последний живой, кто отдавал приказ и выглядел старшим, лишился маски. Рысь держал его за горло на вытянутой руке и смотрел в заледеневшие зрачки. Едва он, серый нейтрал, появился, те глаза потеряли разум, присущий человеку. Управленец покинул тело. Марионетка обмякла.

— Ну вот, Вася, вас и приняли всерьез. На установки полезете, совсем всполошатся.

Василий улыбнулся окровавленными деснами с кусочками зубов, хрипя.

Рысь осмотрелся по сторонам и пригляделся к двери, за которой висел Лютый.

— Тебе помочь или ему?

— Ему, — просипел Гений, щупая сломанные ребра. Дышать стало больно, и было стойкое ощущение, что гематомы вскоре этот процесс усугубят.

Рысь рывком вырвал дверь. Кусок металла, сжавшись, просто отлетел метра на четыре в лес, как пенопласт. Отшельник потянулся к Лютому и, подхватив за плечи, щелкнул кнопкой «открыть ремень».

Через пятнадцать минут, когда приедет первая машина поддержки, Лютый не сможет объяснить, почему, кроме царапин, на нем ничего.

Отшельник, прикусив губу оттого, что не может позволить себе облегчить боль Василия, исчез. В воздухе растаяли грустные глаза. Баланс никто не отменял. И если давать право прочим отшельникам или эмиссарам на действие, это может обернуться куда как более сложным случаем. Отшельник мог применять силу, когда дело касалось обозначенных границ или подопечных, но замешивать посторонних людей — тут существовали ограничения. В данном случаем мог помочь лишь одному.

Вася прижался к покореженному автомобилю. Ноги дрожали. Разбитые губы и десны стабильно заливали белую рубашку и ветровку красным. Голова плыла. Нашел в себе силы выудить из внутреннего кармана сотовый. Уже не видя кнопок, набрал номер на ощупь.

— Да, Васенька. Ты где?

Ответить не смог. Все погрузилось в черноту.

* * *

Англия.

Домик у моря.

Дубовый паркет скрипнул. Блондин и чернявый остановились, глядя на дверь. Скорпион протянул брату катану со словами:

— Пригодится. В доме нашел. Выглядит как муляж, но, снимая морок, ощущаешь заточенное лезвие, справленное мастером несколько веков назад. Полагаю, трофей Зеи от времен «открытия» Англией Японии.

Сема взял катану, отстранил брата и потянулся к ручке. Обронил:

— Это мой бой. Не вмешивайся, даже если прирежут. Как я Маше в глаза буду смотреть, если не спрошу с суккуба за обманутую любовь?

— Ты хочешь ей доказать? Или самому себе? Люди физически не способны противостоять суккубам.