-  Очень хорошо тебя понимаю, - серьезно говорит Рената. - Сама так же маялась в твои годы. Впрочем, нет, вру, я постарше была, когда меня скрутило. Потому и уехала из дома. Так-то, на сторонний взгляд, жизнь у меня была хорошая, что называется, «как у людей». Все у меня было, только смысла в этом не было и не предвиделось. Совсем до ручки дошла, вот и устроила себе житейскую катастрофу, чтобы не удавиться в чулане. А потом занялась чужими делами - вашими с Карлом. И все как-то само собой наладилось.

    -  И жизнь обрела смысл? - спрашиваю недоверчиво.

    -  Да нет, конечно, - смеется. - С чего бы? Но мне больше не хочется удавиться в чулане. Только это и важно.

    -  Пожалуй, - растерянно соглашаюсь я. Хотя, на мой взгляд, просто не хотеть удавиться в чулане - это слишком мало, несерьезный жизненный итог, тем более для такого совершенного существа, как Рената. Вот мне, к примеру, удавиться вовсе не хочется, а толку-то? Впрочем, возможно, у меня еще все впереди. Оптимистический, черт побери, прогноз.

    -  Мне снова нравится сам процесс, - говорит Рената. - Чем дольше живу, тем больше нравится, хочешь, верь, хочешь - нет. Хорошей погоды совершенно достаточно для счастья, а в плохую можно, к примеру, испечь яблочный пирог. - Для пущей убедительности Рената вынимает пирог из духовки и принимается его резать. - И никакого дополнительного смысла не требуется, - заключает она. - Как в детстве.

    Вот этого я как раз не понимаю совершенно. Хотя помню, конечно, как здорово было в детстве. Процесс бытия казался столь увлекательным, что никакого дополнительного смысла действительно не требовалось, тут не поспоришь.

    -  Значит, ты у нас мудрая, а я нет, - говорю, принимая из ее рук блюдо с пирогом.

    -  Ты мальчик, - вздыхает Рената. - У тебя, считай, никаких шансов. Я мудрых мальчиков вообще никогда не встречала, кроме Карла, конечно. Но он не в счет.

    -  Ну да, - смеюсь, - как-никак сын Снежной королевы.

    -  Почему это?

    -  Неужели он тебе не рассказывал? Бабушка Анна была судовым врачом, вечно по полгода в рейсе, а Карла оставляла с Фридой, ты же помнишь Фриду?

    -  Помню, конечно. Но Снежная королева тут при чем?

    -  Карл вечно спрашивал, почему мама уезжает, не живет дома, как все остальные нормальные мамы. А Фрида, всегда ценившая вымысел превыше скучной правды, рассказала ему по большому секрету, что мама - Снежная королева. Дескать, после того как Кай сбежал, она решила, что, чем чужих детишек воровать, лучше завести собственного ребенка, и тогда родился Карл. Маме здесь очень жарко, но она так любит сына, что иногда все-таки приезжает и терпит жару. А забрать его к себе, понятно, не может, замерзнет он там, потому что родился не пингвином, не моржом, не белым медвежонком, а нормальным человеческим мальчиком, кто же знал, что так получится. Карл, понятно, поверил, а кто бы в пять лет не поверил? Тем более ты же помнишь, какая у нас бабушка Анна была блондинка?

    -  Да уж, по сравнению с ней даже я - брюнетка, - смеется Рената. - И почти мулатка.

    -  Ну вот. Он лет до десяти верил, пока мама не застряла на берегу на целый год. Очень за нее переживал, особенно когда лето настало: как же она тут в такую жару? А потом в его душу постепенно начали закрадываться сомнения. Но, говорит, так и не решился спросить, не хотел подвести Фриду, вдруг она страшную тайну выдала? Поэтому вопрос, можно сказать, остался открытым. Я вот тоже думаю, мало ли? Такая наследственность многое объяснила бы.