Пот, катящийся с меня, пропитывал и без того грязную одежду, струился по лицу и брызгами разлетался в разные стороны. Если бы волосы не слиплись колтуном, то падали бы на глаза, а так грязь послужила неплохим заменителем геля.

Неожиданно узкий тоннель закончился, и мы оказались на перепутье: широкая площадка продемонстрировала три встречных ответвления.

— Туда! — крикнул Теодор.

Куда он махнул рукой, в этот раз, я не заметил, но Вобла, бегущая передо мной, свернула направо, и я бросился следом. Времени для рассуждений не оставалось — зарево настигающей птицы уже плясало на стенах коридора, а спину жёг усиливающийся жар. Фигура впереди, слабо обрисовывалась в полумраке тоннеля, и я до смерти боялся потерять единственный ориентир в предательском сумраке. Почему-то мне казалось, будто топот бегущих ног стал значительно тише, словно уменьшилось количество бегунов. Возможно кто-то отстал, но сил оглянуться и проверить просто не оставалось. Ноги заплетались, а лёгкие производили такой шум, словно вместо них поставили кузнечные меха, протестующие против подобного обращения. Глаза щипало от льющейся в них солёной влаги, а в ушах грохотали молота кузнецов, требующих вернуть им меха.

— Всё! — крикнул я, из последних сил, — больше ни хрена не могу!

Выплюнув эту фразу, я обрушился на пол. Пусть меня жгут, едят и раздирают на части, но дальше я не побегу. Весь мой организм представлял из себя части некоего механизма, разбитого вдребезги и выброшенного за ненадобностью. Работать подобная штуковина не могла в принципе.

Некоторое время я просто лежал, ни о чём не думая и ничего не опасаясь, наслаждаясь близостью к нирване. Потом в мою несчастную голову, сквозь блаженный туман начали проникать посторонние мысли, имеющие ярко выраженный отрицательный оттенок. В частности, я подумал, а не оставили ли меня одного одинёшенького посреди этого нехорошего места, где множество злобных бяк не спят, размышляя над тем, как побыстрее сделать мне большое бо-бо. Особенно, противная птица Феникс, сжигающая всё на своём пути. Короче эта мысль заставила меня по-быстрому оторвать голову от мягчайшей подушки каменного пола и осмотреться. Тотчас же я увидел Воблу, сидящую около стены. Я не один — уже легче. Однако же, или я разучился считать, или прежде нас было несколько больше.

— А где остальные? — осведомился я, поднимаясь.

— Хороший вопрос, — она пожала плечами и устало поправила сползающий ремень автомата, — но я понятия не имею. Наверное, мы их потеряли, когда сваливали от этой пакости, мать её так!

— Надо бы вернуться, — неуверенно пробормотал я. — Мы же, с тобой, не знаем, куда идти дальше.

— А куда, собственно, ты собираешься возвращаться? — поинтересовалась Вобла. — Я, например, бежала не выбирая дороги, поэтому вряд ли найду путь обратно.

— Разве мы бежали не по прямой? — тупо спросил я, попытавшись вспомнить хоть что-нибудь из последнего получаса (или сколько мы там занимались кроссом). Вспоминалось плохо: прыгающий пол, мелькающие стены и спина бегущей впереди Воблы.

— Да хер там, — Вобла тяжело вздохнула. — Несколько раз ныряли в боковые ходы. Наверное, как обычно, заметала следы.