Ян спал крепко и без сновидений, как и все последние дни, и проснулся тихой предвечерней порой, когда солнце еще не клонится к закату, однако уже не печет, и на улицы приходит особенная тишина очередного уходящего теплого летнего дня с его суетой, шумом, неизбежными заботами и городскими делами. Коростель открыл глаза и некоторое время лежал недвижно, глядя в потолок и не думая ни о чем. У двери, укрывшись полосатым солдатским одеялом – неизбежным атрибутом неприхотливого быта постоялых дворов, – а вернее, закутавшись в него по самый нос, спал Травник. Сны его были беспокойны – он что-то несвязно бормотал во сне, изредка ворочался с боку на бок и тяжело дышал. Повалявшись немного и насладившись бездельем, Ян понял, что сон окончательно ушел, и, чтобы его остатки совсем улетучились, распахнул пошире окно. В комнате сразу стали слышны звуки двора: поскрипывания проезжающих по улицам телег, повозок и экипажей, тихое бормотание голубей, свист носящихся над каштанами и кленами невидимых в вышине стрижей, возгласы играющих где-то неподалеку детей. Времени было часов пять пополудни, впереди был вечер и вся ночь. Травник по каким-то своим приметам определил, где в Юре были зорзы, сколько времени они задержались и в каком направлении вышли из города. Поразмыслив и наскоро посоветовавшись с Книгочеем и Снегирем, Симеон решил дать отряду день отдыха в городе – вымыться, отоспаться и пополнить запасы провианта. Поэтому теперь он крепко, хотя и беспокойно спал, а у Яна неожиданно выпал свободный вечер, чего не бывало за последние дни их неустанной погони по лесу. Ян встал, приложился к кувшину у кровати Снегиря – там еще оставалась добрая половина тепловатого, но зато крепкого кваса, настоянного на жженых корочках и изюме, любимого напитка добродушного друида, – в несколько глотков выпил, перевел дух, вытер губы и, присев у окна на колченогом стуле, задумался.

В воздухе явственно опускалась прохлада, и вместе с ней сильнее стали пахнуть листья деревьев и кусты жасмина, которыми был обсажен маленький флигель, где остановились друиды. В детстве маленький Ян очень любил это время, когда спадал летний зной и второй раз за день после прохлады раннего утра начинали благоухать яблоневые, сливовые и грушевые сады. Совсем карапузом он собирал воинство окрестных мальчишек, живших в крепости, и они отправлялись ближе к низеньким стенам и покосившимся бастионам играть в разбойников и сыщиков. Правда, эти городские воспоминания были очень короткими и отрывочными, но мальчишка хорошо запомнил правила игры и самое главное – неуемный азарт погони и схватки, пусть и на игрушечных мечах или наспех подобранных палках. А в деревне по соседству с хутором на отшибе, уютно называвшемся заимкой, куда его отдали на воспитание тихой и неразговорчивой женщине, никогда не снимавшей с головы серого шерстяного платка, почти не было ребят его возраста – все были постарше, поэтому мальчик Ян как-то незаметно подружился с девочкой Рутой, причем обстоятельства их знакомства были сами по себе забавны. Ян, любивший большие и сладкие литвинские яблоки, однажды залез в сад, где ему приглянулись сочные полосатые ранетки, однако был выловлен хозяином и должен был подвергнуться непременной в таких случаях воспитательной экзекуции хворостиной по филейным местам. Однако после короткого допроса, выяснив, кто такой Ян и с кем он живет, хозяин почему-то заметно смягчился, сменил гнев на милость и простил маленького воришку, велев своей маленькой дочке отсыпать ему полные карманы падалицы.