Я наивно предложила матери посетить источник Святой Анны, ведь желания многих людей благодаря этому сбылись. Однако ей внушала ужас сама мысль об этом. Нелепое место, средоточие идолопоклонничества, куда ходят одни лишь девственницы и идиотки. Больше мне не хотелось и упоминать об этом.

Мама как-то сказала, что, если бы у нее хватило сил, она бы убила Айрис.

Я стала умолять ее не делать этого:

— Пожалуйста, мама, не убивай Айрис. Тебя же поймают, арестуют и отправят в тюрьму.

— Нет, если я сделаю все правильно.

— Но ты не сделаешь все правильно, мама. И потом, представь на минуту, что ты все же сделала это. Как ужасно будет, если отец начнет тосковать по этой Айрис. Представь, как ужасно это будет.

Мама нехотя согласилась.

— Если бы я была моложе и составила точный план, я без труда убила бы эту Айрис, — сказала она спокойно. — Но, Бекка, дорогая, тогда я сделала бы это намного раньше, и все было бы в порядке. Думаю, ты права, и теперь будет мудрее оставить все как есть.

К счастью, так она и поступила.

Отец же оставался вне пределов досягаемости. Время от времени он писал матери, чтобы напомнить ей, что она выжала из него все. Мама же говорила, что отец и эта ужасная Айрис потратили все деньги, на которые мать имела право, и все, что осталось, — рушащийся дом в Россморе. Мама вздыхала и вздыхала, говоря, что нанять еще одного адвоката, такого же хорошего, как Майлс Бэрри, уже не на что.

— Когда ты станешь старше, Бекка, дорогая, я заклинаю тебя всегда заранее готовить план. Ничего не делай, предварительно не продумав, но старайся не медлить с уже принятыми решениями.

И, пожалуй, это была мудрая мысль, ведь все, с чем мама затягивала, происходило не так, как было задумано, в то время как дела, с которыми она не медлила, заканчивались превосходно. Она была абсолютно права, что железо надо ковать, пока горячо.

Поэтому и я старалась составлять планы всех своих действий. Я работала в модном бутике в Россморе, где одевались богатые клиенты, и я пыталась ненавязчиво знакомиться с ними. Иногда это получалось, иногда — нет. Еще я подружилась с Кевином, водителем служебного фургона, который подрабатывал таксистом на стороне. Он часто подвозил меня, куда мне было нужно, что было весьма кстати, поскольку я была стеснена в средствах и денег на такси у меня не было.

Кевин был славный. Он, правда, ужасно кашлял, а по характеру был пугливым ипохондриком, вечно принимавшим простую головную боль за менингит. Вот такой он был, но зато он просто обожал меня и всегда повторял, что я могу попросить его заехать за мной в дождливую ночь, и он поедет. Я никогда не злоупотребляла его добротой, но время от времени просила его об услуге.

Мамино здоровье к тому времени пошатнулось, но, по правде, я не очень вникала в ее проблемы, потому что слишком бурно проходила моя собственная жизнь. Понимаете, тогда я только познакомилась с Франклином, и все перевернулось.

Вы знаете, люди часто затрудняются описать какое-нибудь важное событие своей жизни, например, как они увидели кинозвезду, или королеву Англии, или папу римского, или президента Соединенных Штатов, или что-то потрясающее. В памяти всплывает масса второстепенных деталей, но только не самое главное.

Со мной было точно так же, когда я познакомилась с Франклином.

Я помню свою одежду: красное шелковое платье с бретельками, которое я купила в секонд-хенде. Я помню аромат своих духов: «Желание» от Келвина Кляйна. Вообще-то я не могла позволить себе такие духи, но по случайности кто-то из покупательниц забыл этот флакон в бутике.