В спальне с двумя кроватями смердело так, будто там сдохло крупное животное. Алекс зажал двумя пальцами нос и осмотрелся. «Грязь» свисала черной паутиной с люстры, карниза, мазутными мазками пачкала деревянный пол. Бедные Ольга с Ириной! Как они провели тут ночь? Над одной кроватью паутинной «грязи» было столько, словно ее сплел гигантский паук. Алекс даже не усомнился в том, что здесь спала Ирина. Это «нечто» повлияло на нее так сильно, что едва не спровоцировало трагедию. Он сокрушенно покачал головой и подошел к окну. Ему отчаянно хотелось на воздух. Алекс протянул руку, чтобы открыть форточку, и в этот момент заметил следы маленьких ладоней на комоде. Вот! Вот подтверждение его догадки, что здесь кто-то есть.

Он настороженно оглянулся. Пожалуй, поступил неосмотрительно, решив остаться в деревне. Но Дымов должен был отвезти Ирину в больницу, Костя сопровождал супругу. А Ольга бы помешала. Приходилось бы отвлекаться на нее, следить, чтобы и с нею не случилось чего. Нет, лучше уж одному.

Дом был небольшой. Алекс обошел его дважды, но ничего страшного больше не заметил. Если тут кто-то и был, то уже ушел. Хоть это не значит, что насовсем. Для следующей ночевки им придется подыскать другое место.

Проходя через гостиную к выходу, Алекс запнулся и чуть не упал. От того, что он невольно поддел ногой край ковра, тот приподнялся, и наружу вылетел белый лист. Алекс поднял его, удивленно вскинул брови и спрятал записку в карман. Интересненько! Но не успел он сделать шаг, как раздался шум приоткрывающейся входной двери. А затем – скрип половиц, будто кто-то шел ему навстречу. Алекс замер, почувствовав опасность. Выход ему перекрыли. За спиной тоже раздался шорох шагов. Он нервно оглянулся, но никого не увидел. Скрип тем временем прекратился, будто те, кто окружили его, остановились. Алекс сделал осторожный шаг вбок – к окну. Вновь скрипнули половицы. За спиной раздался грохот упавшей с полки книги. В кухне звякнула разбившаяся о пол тарелка. Дверь в ванную распахнулась и снова с шумом захлопнулась. Те, кто были здесь помимо него, явно злились.

– Окей! – громко сказал Алекс, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я к вам с миром!

Но мирного разговора не получалось. По рукам прошелся ледяной ветер, кто-то дохнул в затылок холодом. Уголок ковра приподнялся и с сердитым хлопком лег на место. В ванной зашумела вода.

– Я вам ничего не сделаю! – крикнул Алекс. Но что-то навалилось ему на спину, вдавило в пол и накрыло тело, как саваном.

* * *

Возвращались они без Кости и Ирины, которые остались в больнице. Ольга дважды поворачивалась к Дымову, собираясь начать разговор. Но каждый раз встречала крепко сжатые губы и нахмуренные брови. Умышленно или неумышленно, но Матвей выстроил защиту, отгородился молчанием и окаменевшим выражением лица. Взгляд разбивался о его профиль, и Ольга действительно начинала чувствовать себя «малой»: несмышленой малолеткой, мешающей взрослым неуместными вопросами или мелкими проблемами. Молчание Матвея было таким всепоглощающим, что просторный салон джипа, казалось, сжался до размеров малолитражки. Ольге было тесно, душно, она ерзала на сиденье, оттягивала ремень безопасности и то и дело бросала взгляд на панель управления: который час, с какой скоростью они едут, сколько километров осталось до деревни?

«Не молчи! Не наказывай меня молчанием!» – хотелось закричать ей, как закричала однажды вскоре после гибели брата. Тогда она орала, рыдала и бросалась на Дымова с кулаками, а он молча принимал ее удары, только вздрагивал, будто била его Ольга не в грудь, а в сердце.

– Дымов, не молчи! – не вытерпела она сейчас. – Скажи, что ты обо всем этом думаешь?

Матвей качнул головой, отмахиваясь, будто от помехи, но разомкнул губы.