|
Первоначально между обиталищами живых и мертвых оставалось расстояние, но все это время они ползли навстречу друг другу, и теперь невысокие насыпи – по пояс человеку – подступали уже довольно близко к первым дворам предградья. Под каждым из песчаных холмиков лежали остатки погребальной крады: волыняне сжигали мертвых не на особом месте, а возводили насыпь над остывшим кострищем. Старые насыпи давно поросли травой, иные сгладились от времени и были едва заметны. Здесь Думарь соскочил с седла, отдал повод Гребине, а сам повел княжеского коня – чтобы тот не споткнулся в темноте и не сбросил престарелого всадника. Думарь все так же был телохранителем Етона и за минувшие шестнадцать лет почти не изменился: только борода на впалых щеках из рыжеватой стала седой, а на шее сзади, рядом с шейными позвонками, выросла шишка величиной с перепелиное яйцо.
Куда идти, все знали. Могила Вальстена, второго здешнего князя русского рода, всем была хорошо известна. Сейчас она была высотой в два человеческих роста, но Етон рассказывал, что во времена его детства она была еще выше. Здесь, наряду с каменной вымосткой в святилище перед идолом Перуна, Етон приносил жертвы перед выступлением в поход и по возвращении. Весной и осенью, в дни встречи и проводов чуров, он пировал со своей живой дружиной, воздавая честь всем погибшим и умершим соратникам. На десятки шагов от могилы в траве попадались старые кости от угощения с тех пиров. – Стойте! – окликнул Етон, когда оставалось шагов тридцать. – Здесь станем. Дальше вам нельзя. Всадники остановились, спешились. Думарь и Гребина помогли князю сойти наземь. – За мной никто не ходите, – предостерег он. – Я на землю-матушку лягу, шкурой накроюсь, земля в меня силу свою вдохнет – скину шкуру да встану удалым молодцем. Ждать недолго. – Мы обождем, как прикажешь, – подал голос Храрь. Говорить это было не обязательно, но он был из тех, кто долго молчать не умеет. Холодной осенней ночью среди могил, в ожидании невиданного дива, бывалых мужчин пробирала дрожь. Шуршали на ветру высокие стебли высохшей травы, и в темноте казалось, будто кто-то ползет по земле… или выползает из-под земли… Каждый держался за свое оружие и жалел, что не привезли с собой огня. Хотя, наверное, не зря князь не приказал брать огня… – Ну, ждите, – повторил Етон и ушел в темноту, в сторону Вальстеновой могилы. Поначалу было слышно, как шуршит трава под старческими шагами – Етон подволакивал ноги. Потом шарканье стихло. Все прислушивались в напряженном молчании, вглядывались во тьму, ожидая… сами не зная чего. Удара грома? Вспышки молнии? Никто не представлял, каким образом должно свершиться чудо омоложения. – Смотрите! – вдруг вскрикнул Храрь. Над вершиной могилы вдруг вспыхнул сноп искр – разлетелся по ветру и сразу погас. «Вот оно!» – подумали разом все. – Оборотился! – шепнул Храрь, но Рудовит шикнул на него. Казалось, сейчас, когда сама земля-мать творила волшебство, любое неосторожное слово могло принести беду. У многих теснило в груди. Едва дыша, бояре ждали, пялили глаза во тьму. На вершине могилы засветился огонь. Сначала слабый, даже казалось – мерещится. Но вот он разгорелся и… двинулся к ним. Ближники Етона были людьми храбрыми – иначе не заняли бы столь высокого положения в дружине. Но многим из них сейчас захотелось попятиться… даже пуститься прочь отсюда, подальше от этого огня из могилы… Казалось, ее давно покойный житель приближается к ним из мрака осенней ночи… Огонь все рос. Уже стало видно факел в руке человека – рослый, с длинными руками, во тьме он показался великаном. |
