А остатки недели прожил сеньор Жозе так, словно исполнял собственные свои мечты. Ко всеобщему удивлению, не допускал по работе ни единой ошибки, не отвлекался, не путал бумаги, и невообразимые объемы их, прежде вызвавшие бы у него справедливый, хоть, разумеется, и немой протест против бесчеловечного обращения, жертвами коего спокон веку становятся младшие делопроизводители, принимал покорно и безропотно, без слова упрека, без вздоха укоризны. Хранитель издали дважды останавливал на нем взгляд, а мы ведь знаем, что не в его обычае смотреть на подчиненных, тем более — низшей категории, однако духовная энергия сеньора Жозе достигла такой степени сосредоточенности, что было попросту невозможно не почувствовать ее в вечно напряженной атмосфере архивного присутствия. В пятницу, перед самым окончанием рабочего дня и совершенно неожиданно для всех шеф преступил все правила, попрал обычаи, осквернил традиции, вверг всех сотрудников в столбняк ошеломления, когда, направляясь к двери и проходя мимо стола сеньора Жозе, на миг задержался и спросил: Вам лучше. Сеньор Жозе ответил в том смысле, что да, что гораздо лучше, бессонница больше не мучит, на что шеф сказал: Беседа пошла вам на пользу — и вроде бы намеревался еще что-то добавить, облечь в слова внезапно и только что пришедшее в голову соображение, но замкнул уста и удалился, лишь сказанным и ограничившись, ибо отменять ранее наложенное взыскание было бы уж и вовсе неслыханным нарушением дисциплины. Прочие младшие делопроизводители, а также старшие и даже оба зама глядели на сеньора Жозе так, словно впервые его увидели, что в сущности недалеко от истины, ибо слова шефа преобразили его, как с поправкой на обстоятельства происходит при крещении младенца, когда в купель погружают одно существо, а извлекают из нее уже другое. Сеньор Жозе сложил бумаги на столе, затем дождался своей очереди на выход, поскольку по внутреннему регламенту первым покидал присутствие старший по возрасту зам, за ним следовали старшие делопроизводители, за ними — младшие, а второму заму в соответствии с установленным порядком надлежало выйти последним и запереть двери. Против обыкновения, сеньор Жозе не сразу обогнул здание Главного Архива, чтобы попасть к себе домой, а сначала прошелся по окрестным улицам, заглянул в три магазинчика и в каждом сделал покупку, в одном приобретя полкило свиного жира, в другом — махровое полотенце, а в третьем — какой-то маленький предмет, который уместился у него в ладони и был упрятан им в боковой карман пиджака, поскольку не нуждался в том, чтобы его завернули или упаковали. И лишь затем сеньор Жозе пошел домой. А после полуночи из дому вышел. В такой час автобусы уже почти не ходили, лишь изредка где-то вдалеке пролетал случайный, и потому сеньор Жозе во второй раз с тех пор, как ему попался формуляр неизвестной женщины, решил взять такси. Он чувствовал какое-то сосание под ложечкой и слышал какой-то звенящий гул в ушах, но голова не поддавалась панике прочего организма, оставалась спокойна, а может быть, просто не в состоянии была думать.