– Мы приближаемся к старым Египетским галереям, – пояснил Маккоркл.

Они вошли в зал, служивший хранилищем. Ряды полок были прикрыты прозрачными листами пластика, которые, в свою очередь, покрывал слой пыли.

Маккоркл развернул чертежи и прищурился, пытаясь в полумраке отыскать на них нужное место.

– Если мои расчеты верны, – сказал он, – вход в гробницу располагался там, где сейчас пристройка, в дальнем конце.

Уичерли подошел к одному из стеллажей и отодвинул пластик. За ним Нора увидела ряды керамической посуды, позолоченные стулья и лежанки, подголовники, плетеные сосуды для воды и небольшие алебастровые, фаянсовые и глиняные фигурки.

– Господи, ведь это одна из лучших коллекций ушебти, которые мне когда-либо доводилось видеть! – воскликнул Уичерли, повернувшись к Норе. – Да здесь материала на две гробницы! – Он благоговейно взял в руки одну из фигурок и внимательно ее осмотрел. – Древнее царство, Вторая династия, правление фараона Хетепсекхемви.

– Доктор Уичерли, согласно правилам обращения с объектами… – начал Маккоркл, и в его голосе прозвучало предостережение.

– Все в порядке, – перебил его Мензис. – Доктор Уичерли – специалист по Древнему Египту. Я за него отвечаю.

– Хорошо, – ответил Маккоркл в некотором смущении.

Нора подумала, что этот маленький человечек, вероятно, уже привык считать коллекции своей собственностью. И в каком-то смысле он имел на это право, поскольку был одним из немногих, кто их когда-либо видел.

Уичерли переходил от одного стеллажа к другому, глаза его алчно поблескивали.

– Смотрите! Здесь есть даже коллекция артефактов эпохи неолита с верховьев Нила! Боже милостивый! Вы только взгляните на этот церемониальный тхатоф! – Он держал в руках вытесанный из серого камня нож примерно в фут длиной.

Маккоркл бросил на Уичерли недовольный взгляд. Археолог с величайшей осторожностью вернул нож на место и задвинул пластик.

У следующей обитой железом двери им пришлось задержаться: Маккоркл не сразу сумел ее открыть и долго подбирал ключи, прежде чем нашел нужный. Когда дверь, громко скрипя, наконец отворилась, с петель посыпалась ржавчина.

Глазам ученых открылось небольшое помещение, заставленное саркофагами из крашеного дерева. Некоторые из них не имели крышек, и внутри Нора увидела мумии – одни были запеленаты, другие не имели погребальных покровов.

– Комната мумий, – произнес Маккоркл.

Уичерли протиснулся вперед.

– Боже! Да их здесь не меньше сотни! – Он отодвинул в сторону лист пластика, за которым скрывался большой деревянный саркофаг. – Смотрите!

Нора подошла поближе. Льняные пелены с лица и груди сорваны, рот приоткрыт, черные сморщенные губы ввалились, словно мумия кричала, протестуя против насилия. В грудной клетке зияла дыра – не хватало грудины и нескольких ребер.

Уичерли обернулся и посмотрел на Нору, глаза его блестели.

– Видите? – спросил он почти с благоговением. – Эта мумия была ограблена. Они сорвали пелены, чтобы забрать спрятанные в них ценные амулеты. А на месте этой дыры было изображение жука-скарабея из золота и нефрита – символ возрождения. Древние египтяне считали, что золото – это плоть богов, потому что оно никогда не тускнеет.

– Эту мумию можно положить в гробницу, – вмешался Мензис. – Идея – Норина идея – заключается в том, чтобы представить гробницу в момент ее разграбления.

– Блестяще! – воскликнул Уичерли и одарил Нору своей ослепительной улыбкой.

– Мне кажется, – подал голос Маккоркл, – что вход в гробницу был напротив вот той стены.