|
(И так оно и есть.) Она высокая и худая, руки и ноги кажутся натянутыми тросами подвесного моста. И все благодаря работе: Мэдди, или Мэдс, – скульптор. Работает по большей части с подручным материалом. Каковой и находился перед ней в настоящий момент: картонная коробка доставки «Амазона», разрезанная на куски канцелярским ножом и заново сложенная в виде маленького человечка с коробкой головой и коробкой туловищем. Картонные конечности были приделаны к Человеку коробке проволокой, украденной со старого забора из железной сетки и скрученной круглогубцами.
В одну его руку Мэдди вложила канцелярский нож. Как будто он был маленьким чудовищем. Чаки , готовым резать резать резать. Мэдди смотрела на него. Смотрела долго. Долго. – Твою мать… – пробормотала она. Рядом прилежно трудились над своими проектами другие художники – столы, мольберты, компьютеры, гудящий улей творческого содружества. Одна из них, подруга по имени Дафна (припанкованная бабуля, чертовски наглая, пятидесяти пяти лет, акриловые радужные кольца диаметром в дюйм, растягивающие мочки ушей, пирсинг в виде собачьей косточки в носовой перегородке, футболка с оборванным низом, на ногах тяжелые громоздкие говнодавы, забрызганные блевотиной краски), подбоченившись, высокомерно заглянула Мэдди через плечо. – Что там у тебя? – спросила она. – Я… ну… – начала было Мэдди и осеклась. – Вижу, что получилось довольно банально, если тебя это тревожит. То есть как критика сраного капитализма чересчур плоско: ну, типа, «Амазон», уничтожающий мир своими коробками, что, в общем то, очевидно. К тому же, полагаю, ты можешь придумать кое что позначительнее, чем этот нож в руке, так ведь? – Дафна понизила голос до шепота. – Да я и сама иногда пользуюсь «Амазоном», так что даже не знаю. – Нет. Нет! – Мэдди нахмурилась. – Проблема… проблема не в этом. Тут… тут дело совсем в другом. Что то здесь не так. Что то здесь ну совсем странно. – Нет ничего плохого в странном. – Я просто… ну… – Мэдди сглотнула комок в горле. – Тут не просто что то странное. Тут что то сумасшедшее. – Я как раз специализируюсь на сумасшедшем. Что конкретно тебе не нравится? – Так, ладно. – Мэдди издала нервный смешок. – Видишь эти глаза? Она указала круглогубцами на глаза Человека коробки – проволочные, как и все остальное, скрученные кольцами, подобно маленьким металлическим сороконожкам и аккуратно ввинченные в коробку. – Положим. – Я их не делала. – Не делала? – Глаза. – Ты не делала глаза? – Именно это я и хочу сказать, твою мать! Я их не вставляла – точнее, не помню, чтобы вставляла. Разве это не странно? Пожав плечами, Дафна весело хмыкнула: – Дорогая, я не помню, что ела сегодня на завтрак, и уж тем более не помню, что за дерьмо рисую. Я впадаю в состояние имени Боба Росса , вроде АСМР , какой то галлюциногенный гипнотранс. Голова отключается, рука начинает танцевать, взяв в качестве партнера кисть, и мы несемся вперед. Мэдди до крови прикусила губу. – Но это не про меня, – уточнила она. – Я… понимаешь, я не теряю контроля. Это точно. Каждое движение, каждый элемент у меня осмыслены. Но клянусь, что не вставляла эти глаза. – «И клянусь, что они смотрят прямо на меня». И это было еще не все. Были и другие вещи, беспокоившие ее. То, как смотрели эти глаза. То, что – и Мэдди была в этом уверена – в руке у Человека коробки должен быть не нож, а ножницы. Было во всем этом что то пугающе знакомое. Как будто она уже видела такое. Как будто уже делала. Мэдди покачала головой. |
