В разогретое масло я положил, предварительно почистив и нарезав, морковку, лопух, луковицы лилии, побеги бамбука, орехи, зеленый горошек, корни лотоса, грибы, бобовые стручки. Спустя некоторое время добавил сахар, соевый соус и крахмал из стреловидного корня, называемого арарут. Вскоре приготовление было закончено. Только тогда я заметил, что Чунг все это время внимательно наблюдал за моей работой. Он попробовал кушанье и спокойно кивнул. На кухню вошли двое учеников и помогли нам отнести умпэн, вареный рис и бочонки, на которые указал Чунг.

По правилам тот, кто готовил главное блюдо для праздничного ужина Рохацу, не мог пробовать его ни во время приготовления, ни во время самого ужина. Задание послушника заканчивается тем, что он ожидает мнения повара, учителя и других старейшин о вкусе блюда. После того как всем раздали еду, роси первым принялся за умпэн. Его лицо расплылось в довольной улыбке. То же самое произошло с остальными. Чунг открыл бочонок и дежурный налил всем саке. Я все это время стоял в стороне, ожидая слов роси.

— Моя душа радуется, что ученик Цао с нами, — сказал учитель. — За короткое время он путем больших стараний многого достиг. Он успешно с правился с заданным коаном и вот теперь успешно завершил свое обучение у Као Чунга, выбрав для экзамена самое сложное блюдо. Цао — первый из новых учеников, которому я даю разрешение отправиться в свое первое паломничество.

Ученики выразили свое изумление едва слышным общим вздохом. Чунг слегка дотронулся до моего плеча.

Дайси Тэцудзиро, не скрывая удовольствия, внес свою лепту:

— Первую жажду мы зальем саке, а дальше продолжим более мягким мирином. Завтра нас ждут прежние обязанности. Поздравляю вас всех с выдержанным испытанием.

Сразу после ужина я, как, вероятно, и все остальные, заснул без единой мысли. Даже если б мысли и были, что бы я с ними делал? Усталость совершенно не оставила им времени.

XXXVII

Плавание было тяжелым. Дождь, шедший беспрестанно, не позволял Сунгу проводить время на палубе. Воздух был холодным и резким. Капитан корабля, европеец из северных стран, который, как сказал Сунгу глава свиты Сун Цу, последние годы находился на службе у сёгуна Бондзона и был его любимым моряком, пришел ему на помощь. Он отвел Сунга в свою каюту и показал библиотеку. Книги были на самых разных языках. Сунг попросил хозяина каюты что-нибудь выбрать для него на одном из двух языков, которые он знал. Капитан рассмеялся и взял с полки какой-то ларец. В нем находился небольшой текст на японском языке, написанный от руки. Кроме того в ларце лежало еще несколько книг. Показывая на них, капитан объяснял:

— Это книга датского хроникера тринадцатого века, написана она на латинском языке. Другая, под названием «Histories tragiques» — 1575 года, ее издал на французском языке Франсуа де Бельфор. Обе касаются легенды о датском принце, перевод которой на японский я как раз закончил. Я пользовался трагедиями из двух других книг, которые вы здесь видите. Одну издал Томас Кидд, и по ней в Англии в 1587 году поставили трагедию. Другую написал его земляк в 1601 году и назвал ее «The Tragical History of Hamlet, Prince of Denmark». Общее у всех этих книг то, что они посвящены судьбе Гамлета. Я предлагаю вам прочитать эту легенду. Заодно скажете, понравился или нет мой перевод.

Сунг удивился этому странному мореплавателю, знающему столько языков. Кроме всего прочего, он еще и переводит ученые тексты! Для кого? И зачем? И почему именно Сунгу он рассказал о своем занятии?

Мастер прочитал рукопись на одном дыхании.