|
В рубрике «Люди и события» ежедневной газеты «Политика» от 29.01.1988 было помещена, с иллюстрацией, заметка из «Zeit» об интересном открытии немецкого зоолога Бернхарда Майера из Рурского университета в Бохуме. Этот ученый, находясь в джунглях Мадагаскара, наткнулся на неизвестный вид приматов, которому присвоил название «золотой бамбуковый лемур». (Научный курьез заключается в том, что последний новый вид приматов был открыт в 1910 г.) По фотографии можно судить, что речь идет о настоящем красавце: его черную морду покрывает «маска» золотого цвета, рост молодого самца около 80 сантиметров, вес — около 12 килограммов. (В публикации была ошибка в весе: ненужная запятая сводила его к 1,2 кг.) Вторая часть названия происходит от его рациона, поскольку он питается исключительно бамбуком. Тело лемура похоже на тело стоящего на задних лапах медведя, который, правда, находится на диете, а лицо напоминает о старшей линии млекопитающих: обезьяне и человеке. Это была на первый взгляд второстепенная информация, которая оказалась очень значимой для меня. Прежде всего, поскольку был открыт родственник одного из героев этой книги и «теория», которой я при наличии минимального количества фактов твердо придерживаюсь и которую сформировал до прочтения этого краткого сообщения, получила твердую основу в чужих знаниях. Во-вторых, я в очередной раз обрадовался доказательству того, что истина никогда не полна — все открыто, все еще возможно…
Однако это не является объяснением, оправданием, утверждением абсолютной творческой свободы автора, игры без границ или разнузданного связывания несвязываемого. Это — возможность допустимости всего внутри хорошо осмысленной темы. И тем самым — возможность постановки вопросов.
Время, закрытое в ящике
Время — самое привлекательное, но и самое опасное явление, которое мы иногда пытаемся подчинить своим намерениям. На Западе. На Востоке время — нечто иное. Со многими вариациями, оно существует как один миг, который отождествляет прошлое, настоящее и будущее с данным моментом. И наоборот. В «Книге учителя Лие» (закончена около 380 г.) есть интересный диалог между полувымышленными персонажами. Танг (высокий император) из династии Шанг спрашивает Кеия Джи: «Существовали ли вначале отдельные вещи?» Кеия Джи отвечает ему: «Если тогда не было вещей, как бы они могли существовать сейчас? Если бы следующие поколения стали утверждать, что в наше время не существовало вещей, разве они были бы правы?» (Курсив мой — В. Б.) Танг говорит: «Значит, у вещей нет ни своего „до“, ни своего „после“?» На это Кеия Джи отвечает: «Нет границы, откуда вещи начинаются и где они заканчиваются. Начало (одной вещи) можно считать концом другой; конец одной можно считать началом следующей. Кто в состоянии точно различить эти два цикла? Мы не можем знать, что находится после всех вещей или прежде всех событий». Китайцам больше нравилось видеть во времени целостность, состоящую из эр, времен года и эпох (GranetM. La Pensee Chinoise. Paris, 1934. P. 86.). Что речь шла именно о таком понимании времени, выразительно говорит то, с каким вниманием относились к правильному облачению императора и его свиты при совершении различных церемоний в связи со временем года. Когда официально начиналось лето, ношение одежды зеленого цвета, соответствующего дереву — элементу весны, означало бы нанесение немыслимого оскорбления Небу и Земле; все служебные одеяния, знамена и культовые предметы должны были быть красными, поскольку этот цвет соответствовал огню, элементу лета (Естествоиспытатели, в рамках теории двух основных природных сил — инь и ян, разработали систему из пяти элементов. Кроме упомянутых дерева и огня, это земля, металл и вода. Подробнее см.: Soothill W. S. The Hall of Light, a Study in Early Chinese Kinship. |
