Стражники обнажили оружие и не спускали глаз с Дэвида, готовые броситься на него, если он попробует причинить вред королю. Но король поднял руку, мол, все в порядке, и они чуть расслабились, ожидая, что произойдет дальше.

— Если ты не назовешь мне его имя, я вернусь в твой мир и убью младенца прямо в колыбели, — продолжил Скрюченный Человек. — Даже если это окажется последним делом в моей жизни, я залью его кровью простыни и подушки. Твой выбор прост: либо вы правите вместе, либо каждый умирает в одиночку. Других вариантов нет.

Дэвид покачал головой:

— Нет. Я не позволю тебе сделать это.

— Не позволишь? Не позволишь?

Скрюченный Человек весь скривился, с трудом выдавливая из себя слова. Его губы потрескались и едва сочились кровью — едва, ибо крови в нем осталось немного.

— Послушай меня, — говорил он. — Дай мне рассказать тебе правду о том мире, куда ты так отчаянно хочешь вернуться. Это юдоль страданий, мучений и горя. Когда ты покинул его, города разрушили. Женщин и детей разнесло в клочья или спалило заживо бомбами, сброшенными с самолетов, управляемых людьми, у которых тоже есть жены и дети. Людей вытаскивали из жилищ и расстреливали на улице. Твой мир расползается по швам, и самое забавное, что до войны было не многим лучше. Война просто дала людям предлог еще больше потакать скрытым желаниям и убивать безнаказанно. Войны были прежде, будут и после этой, а между ними люди все равно будут враждовать, обижать и увечить друг друга, потому что так они поступают всегда. И даже если ты, мальчуган, избежишь пекла войны и насильственной смерти, что еще предложит тебе жизнь? Ты уже видел, на что она способна. Она забрала у тебя мать — высосала из нее красоту и здоровье, а потом отбросила, как высохшую апельсиновую корку. Она и других у тебя заберет, запомни, это я тебе говорю. Те, кто тебе небезразличен — любимые, дети, — останутся на обочине, и всей твоей любви не хватит, чтобы их сохранить. Тебя подведет здоровье. Ты станешь старым и слабым. У тебя высохнут руки и ноги, ослабнет зрение, сморщится и увянет кожа. Ты будешь мучиться внутренними болями, и ни один врач не сможет их облегчить. Болезни отыщут в тебе теплое, влажное место и начнут там размножаться, распространяться на весь организм, гноить его клетка за клеткой, пока ты не станешь молить докторов о смерти, об избавлении от страданий, но они не послушают тебя. Ты будешь влачить жалкое существование, и некому будет взять тебя за руку или обтереть твое чело, когда явится Смерть и поманит тебя во мрак. Жизнь, которую ты оставил, — это вовсе не жизнь. А здесь ты станешь королем, и я сделаю так, что ты будешь стариться с достоинством и без страданий. Когда придет время умереть, я осторожно погружу тебя в сон, и ты проснешься в раю, который сам себе выберешь, ведь каждый мечтает о собственных небесах. Взамен я прошу лишь назвать имя ребенка из твоего дома, чтобы у тебя здесь был товарищ. Назови его! Назови имя, пока не поздно.

Пока он говорил, шпалера позади короля заколыхалась и сдвинулась, из-за нее появилась серая тень и бросилась на грудь ближайшего стражника. Волк мотнул головой, и из распоротого горла стражника хлынула кровь. Победный вой продолжал звучать, даже когда стрела, выпущенная с галереи, пронзила волчье сердце. Из проема хлынули волки. Их было так много, что древняя шпалера сорвалась со стены и, подняв облако пыли, рухнула на пол. Серые, самые преданные и свирепые из солдат Лероя, наводнили тронный зал. Затрубил рог, и из каждой двери высыпали стражники. Началась ожесточенная битва, стражники рубили и кололи волков, пытаясь сдержать их поток, а волки рычали и лязгали зубами, выискивая любую возможность убить кого-нибудь из людей. Они впивались в руки и ноги, терзали животы и перекусывали горла. Вскоре весь пол был залит кровью, алые ручьи струились между каменными плитами.