Изменить размер шрифта - +
 – Один только череп имеет длину почти восемь футов. Все тело плиозавра, вероятно, было длиной футов в пятьдесят, что делает его вдвое крупнее косатки.

– Касатка – это же кит-убийца? – уточнила Олив, разворачивая свой сэндвич.

– Да, хотя прозвище «кит-убийца» отчасти несправедливо, косатка – не особенно кровожадное существо. К тому же все мы чьи-нибудь убийцы.

– Нет, мы… – Олив осеклась на полуслове, задумавшись, считать ли убийством уничтожение зла, сошедшего с картины.

Резерфорд проследил, как она откусывает первый краешек сэндвича.

– С чем у тебя сэндвич? – спросил он.

– С арахисовым маслом.

– В таком случае, ты убийца арахиса. Это неизбежно. Каждый из нас вынужден убивать, чтобы выжить.

Олив поежилась. В сотый раз за день она коснулась выпиравших из-под рубашки очков – убедиться, что они все еще на месте.

– Не волнуйся, – сказал Резерфорд. – Пока мы в школе, бабушка будет смотреть за окрестностями в оба. И в особенности – за твоим домом.

Олив взглянула в пытливые карие глаза Резерфорда. Не в первый раз она испытала странное чувство, будто тот читает ее мысли. Естественно, одернула она себя, ему не составило труда догадаться, что именно ее тревожит.

– Твоя бабушка не замечала никаких… признаков Аннабель? – прошептала Олив.

Резерфорд с безмятежным видом покачал головой. Даже секунду спустя, когда скомканная пластиковая обертка стукнула его по голове, он был столь же безмятежен.

– Нет. Никаких следов ее присутствия, – сообщил он. Мальчишки за соседним столиком тем временем с победным видом хлопнули друг друга по ладоням и мерзко захихикали. – И к тому же бабушка наложила на твой дом защитные чары: это не позволит войти в него никому, кто не получит приглашения изнутри. На нашем доме такие же; эти чары известны со Средних веков, когда они применялись для защиты замков и крепостей, и потому не подходят для охраны открытых пространств. Тем не менее, они все еще весьма эффективны.

Заметив, что глаза Олив затуманиваются, Резерфорд сменил тему:

– Ты уже слышала о миссис Нивенс?

Олив чуть не поперхнулась сэндвичем. Она оглянулась, чтобы убедиться, что никто этого не услышал.

– А что я должна была слышать?

– Полиция признала ее пропавшей без вести. Они и дом обыскали, и все вокруг. Теперь там все опечатано, и его держат его наблюдением.

Олив отложила сэндвич.

– Вряд ли они выяснят, что на самом деле произошло. Как думаешь?

Резерфорд поднял бровь.

– Ты имеешь в виду, выяснят ли они, что миссис Нивенс на самом деле была волшебным портретом в услужении у семейки мертвых злых волшебников, одна из которых и погубила ее? – Выражение его лица вновь стало прежним. – Думаю, что это крайне маловероятно.

– Ага. – Олив помолчала. – Уж обыскивая дом, они этого точно не выяснят. Там все такое нормальное.

Олив вновь вспомнился тот вечер, когда они с Мортоном и котами крались по жутковато тихим и чистым комнатам дома миссис Нивенс – дома, почти столетие хранившего тайну своей владелицы.

Не до конца опустевший пакет из-под молока приземлился точно в центр их столика, взорвавшись фонтаном тепловатых белых брызг. Мальчишки за соседним столиком загоготали.

– Исходя из моего личного опыта, самые «нормальные» на вид люди на самом деле и есть самые опасные, – сказал Резерфорд, утирая каплю молока с кончика носа.

До конца дня Олив вынуждена была пребывать под влиянием розовых пингвинов. На уроке химии она таращилась на полки с мензурками и пробирками, вспоминая комнату со странными банками с помутневшими стеклами, которую обнаружила под подвалом старого особняка, и пропустила мимо ушей половину первого в году домашнего задания.

Быстрый переход