Когда Олив оказалась здесь в первый раз, на улице царила зловещая пустота, а через крошечные окошки в закрытых дверях на нее недоверчиво глядело множество лиц. Теперь люди глядели на нее с улыбкой. Во многих окнах через задернутые шторы пробивался приглушенный свет свечей или лампы. Несколько человек даже сидели у себя на верандах, поскрипывая качелями в серебристом тумане. Один старик в ночном колпаке приветственно поднял руку. Олив помахала в ответ.

Горацио быстро бежал по тротуару мимо пустого участка, где стоял бы большой каменный дом, если бы Олдос МакМартин его нарисовал, к высокому сероватому зданию по соседству.

– Я иду искать! – крикнул кто-то.

Олив подскочила. Горацио ощетинился.

За углом серого дома раздался смех. Почти не задумываясь, Олив пригнулась в росистой траве, стараясь, чтобы ее не было видно. Мгновение спустя вдоль стены пронесся маленький мальчик в длинной белой ночной рубашке, тяжело дыша и хихикая, с вытянутой вперед рукой, словно пытался поймать что-то прямо у себя перед носом. Почти белоснежные волосы мальчика вихрами торчали в разные стороны, а круглое, бледное лицо напоминало улыбающуюся луну.

Хорошенько размахнувшись, мальчик хлопнул ладонью по воздуху перед собой, споткнулся о подол ночной рубашки и со смехом растянулся на траве.

– Ладно! – воскликнул он, поднимаясь на ноги. Трава, на которую он приземлился, тоже поднялась и расправилась. – На этот раз ты выиграл.

Олив поморгала и тщательно осмотрела весь газон, но по-прежнему не видела никого, кроме мальчика в белой ночной рубашке. С кем же он разговаривал?

– Значит, я опять вожу, – объявил мальчишка в пустоту и подбежал к перилам крыльца. – Считаю до ста. На старт, внимание, МАРШ! – Он опустил лицо в ладони и начал считать.

Новоприбывшие обменялись неуверенными взглядами. Еще раз медленно обведя глазами двор, Олив на цыпочках подошла к крыльцу.

– Эй… Мортон!

– Двадцать восемь…Что? – Мальчик в ночнушке поднял глаза, и на его круглом, бледном лице мелькнула улыбка. – Олив! – воскликнул он. Улыбка исчезла. – Я из-за тебя сбился.

– Извини. Ты в прятки играешь?

– Ага, – засиял Мортон, спрыгивая вниз по ступенькам. – Я вожу.

Девочка снова огляделась. В нескольких домах от них только пожилая женщина раскачивалась на крыльце в кресле-качалке. И она определенно не пыталась спрятаться.

– Но… Мортон… с кем ты играешь?

– С друзьями, – уверенно ответил он. Прозвучало это так, будто в конце должно было стоять непроизнесенное «естественно».

– Я тут никого не вижу, – сказала Олив.

– Ясное дело, не видишь. Они невидимые, – объяснил Мортон.

– Невидимые? – переспросила Олив. – В смысле… э-э-э… воображаемые?

Мальчишка пожал плечами, схватился за нижний столбик перил и покачался туда-сюда.

– Может быть. Но зато они со мной играют. И почаще, чем некоторые. Хоть даже эти некоторые и не воображаемые, а видимые. – Он бросил многозначительный взгляд в сторону Олив.

– Мортон, ты же знаешь, что очки разбились. Я больше не могу приходить, когда захочу. Приходится просить котов меня отвести. – Олив оглянулась через плечо на пушистый рыжий силуэт Горацио. Кот сидел в стороне и увлеченно занимался своими усами.

Мортон начал качаться по такой широкой дуге, что Олив пришлось отступить в сторону.

– Мои настоящие друзья приходят и играют со мной, когда захочу, потому что знают, что у меня нет… – Мортон остановился и поднял взгляд на темные окна своего большого, пустого дома.