|
– Как? – Возьмите меня. – Что? – Возьмите меня. – Здесь? – Задерните шторы, заприте двери, выключите терминал компьютера и возьмите меня. Я вызываю вас на это. Сколько времени прошло с тех пор, как кто то бросал ему вызов? – Вызываете? Он был возбужден – уже лет с десять он не чувствовал такого возбуждения. Он задернул шторы, запер двери и выключил дисплей с данными о своих доходах. Боже мой, — подумала она, – я поимела его. ~~ Это не была легкая страсть – не то что с Васси. Во первых, Петтифир был неуклюжим, грубым любовником. Во вторых, он слишком нервничал из за своей жены, чтобы полностью отдаться интрижке. Ему казалось, он везде видит Виржинию – в холлах отелей, где они снимали комнату на сутки, в машинах, проезжающих мимо места их встречи, даже однажды (он божился, что сходство было полным) он признал ее в официантке, моющей полы в ресторане. Все это были вымышленные страхи, но они несколько замедляли ход их романа. И все же она многому научилась у него. Он был таким же блестящим дельцом, как никуда не годным любовником. Она узнала, как применять власть, не показывая этого, как уверять всех в своем благочестии, не будучи благочестивым, как принимать простые решения, не усложняя их, как быть безжалостным. Не то чтобы она нуждалась в значительном образовании именно в этой области, возможно, честнее будет сказать, что он научил ее никогда не сожалеть об отсутствии инстинктивного взаимопонимания, но оценивать один лишь интеллект, как заслуживающий внимания. Ни разу она не выдала себя ему, хоть и использовала свое умение самыми тайными путями, чтобы доставить наслаждение его стальным нервам. На четвертой неделе своего романа они лежали рядом в сиреневой комнате, а снизу доносился гул дневного автомобильного потока. Это был неудачный день для секса – он нервничал и ни одним из трюков она не могла расслабить его. Все окончилось быстро, почти бесстрастно. Он собирался ей что то сказать. Она знала это: чувствовалось напряжение, притаившееся в глубине его горла. Повернувшись к нему, она мысленно массировала ему виски, побуждая его к речи. Он испортил себе день. Он чуть не испортил себе карьеру. Он чуть не испортил, храни его Боже, всю свою жизнь. – Я должен прекратить видеться с тобой, – сказал он. Ему все равно, — подумала она. – Я не уверен в том, что я знаю о тебе, или, по крайней мере, думаю, что знаю о тебе, но все это заставляет меня... заинтересоваться тобой, Джи. Ты понимаешь? – Нет. – Боюсь, я подозреваю тебя в... преступлениях. – Преступлениях? – У тебя есть прошлое. – Кто это копает? – спросила она. – Уж конечно не Виржиния? – Нет, не Виржиния, она выше этого. – Так кто же? – Не твое дело. – Кто? Она слегка надавила на его виски. Это было больно, и он вздрогнул. – Что случилось? – спросила она. – Голова болит. – Напряжение, это всего лишь напряжение. Я могу его снять, Титус. – Она дотронулась пальцами до его лба, ослабляя хватку. Он облегченно вздохнул. – Так лучше? – Да. – Так кто же копает, Титус? – У меня есть личный секретарь, Линдон. Ты слышала, как я говорил о нем. Он знает о наших отношениях с самого начала. Вообще то это он заказывает нам гостиницу и организует прикрытие для Виржинии. В его речи было что то мальчишеское, и это было довольно трогательно. Хоть он и намеревался оставить ее, это не выглядело трагедией. – Линдон просто чудотворец. Он провернул кучу дел, чтобы нам с тобой было легче. Тогда он о тебе ничего не знал. Это случилось, когда он увидел одну из тех фотографий, что я взял у тебя. |
