|
Он буквально взмок, и она подумала, что в первый раз видит, как он потеет. – Не убивай меня, – прошептал он. – Я могу осушить тебя. Стереть пот, подумала она, а потом стереть его образ из головы прежде, чем она успеет сделать что то плохое. – Я знаю, я знаю, – сказал он. – Ты запросто можешь убить меня. Он плакал. Боже мой, подумала она, великий человек у моих ног, плачет как ребенок. И что я узнаю о власти из этого жалкого представления? Она вытерла слезы с его щек, используя гораздо больше силы, чем этого требовало дело. Кожа его покраснела под ее взглядом. – Оставь меня, Джи. Я не могу помочь тебе. Я для тебя бесполезен. Это была правда. Он был полностью бесполезен. Презрительно она отшвырнула его руки, и они бессильно повисли по бокам его тела. – Даже не пытайся найти меня, Титус. Ты понимаешь? И не посылай за мной своих шпиков, чтобы охранить твою репутацию. Потому что я буду гораздо более беспощадной, чем когда либо был ты. Он ничего не ответил, просто стоял на коленях, уставившись в окно, пока она умылась, выпила кофе, которое они заказали, и ушла. ~~ Линдон удивился, застав двери своего офиса открытыми. Было лишь семь тридцать шесть. Ни одного секретаря тут не будет еще целый час. Очевидно, кто то из уборщиков оплошал, не заперев двери. Он выяснит кто – и достанется же этому типу. Он толкнул открытую дверь. Жаклин сидела, повернувшись к двери спиной. Он узнал ее по очертаниям затылка, по водопаду каштановых волос. Неряшливое зрелище – волосы слишком пушистые, слишком растрепанные. Его контора, прилегающая к конторе мистера Петтифира, хранила идеальный порядок. Он оглядел комнату – казалось, все было на своих местах. – Что ты тут делаешь? Она вздохнула чуть поглубже, подготавливаясь. Это был первый раз, когда она заранее решила сделать это. До сих пор она действовала лишь под влиянием импульса. Он приближался к столу, опустил свой дипломат и аккуратно сложенный выпуск «Делового мира». – Ты не имела права входить сюда без моего позволения, – сказал он. Она лениво повернулась в его вертящемся кресле – именно так он и делал, когда хотел задать взбучку кому нибудь из своих людей. – Линдон, – сказала она. – Ничего из того, что вы можете сказать, не изменит фактов, миссис Эсс, – сказал он, словно пытаясь освободить ее от объяснений. – Вы – хладнокровная убийца. Это была моя обязанность – сообщить об этом мистеру Петтифиру. – И вы сделали это ради Титуса? – Разумеется. – А шантаж, это было тоже ради Титуса, да? – Вон из моей конторы. – Так что же, Линдон? – Ты, шлюха! Шлюхи ничего не знают, они просто невежественные, больные животные! – заорал он. – О, ты хитра, это уж точно, но и хитрость твоя – звериная. Она встала. Он ожидал оскорблений, по крайней мере, устных. Но этого не было. Зато он почувствовал, как на его лицо что то давит. – Что... ты... делаешь? – спросил он. – Делаю? Его глаза растянулись в щелочки; словно у ребенка, играющего в зловещего азиата, рот туго натянулся, обнажив сверкающую улыбку. Ему было трудно говорить. – Прекрати... это... Она покачала головой. – Шлюха, – сказал он, все еще бросая ей вызов. Она просто смотрела на него. Его лицо начало дергаться и сокращаться под чудовищным давлением, мышцы раздирала судорога. – Полиция... – попытался сказать он. – Если ты дотронешься до меня хоть пальцем... – Не дотронусь, – сказала она и начала укреплять свое преимущество. Под одеждой он почувствовал то же давление по всему телу, что то щипало кожу, стягивало ее все туже и туже. |
