|
Вернулся он, конечно, не полностью, но и это казалось чудом: он вернулся в мир, каким тот был раньше и вместе с тем другим, полным новых звуков и новых красок. Долгие месяцы мальчик вновь учился воспринимать этот мир, доверять своим органам чувств. И долго еще он просыпался по ночам, в страхе от раскалывающего голову звона и грохота. Время от времени у него в ушах слегка звенело, из за чего, например, Стив был не в состоянии посещать с одноклассниками рок концерты. Слабая тугоухость осталась, но он ее едва замечал. Однако он, конечно, ничего не забыл: ни охватывавшую его панику, ни бетономешалку в голове. А еще страх темноты и одиночества остался навсегда. Но кто же не боится одиночества? Горького, безысходного одиночества? Теперь у Стивена появился новый источник страха, бороться с которым оказалась куда труднее. Этим источником был Куэйд. Однажды, в пьяном недоумении, Стив разоткровенничался перед Куэйдом, поведав ему о детстве, о глухоте и о ночных кошмарах. А значит, эта его слабость – первопричина его страха – была известна Куэйду и, при случае, могла бы ему послужить отличным оружием против Стивена. Возможно, именно поэтому Стив решил воздержаться от разговора с Черил (быть может, предостеречь ее), и уж конечно по этой причине он старался избегать Куэйда. Теперь у Стива не было сомнений относительно злобной сущности Куэйда, запрятанной настолько глубоко, что распознать ее было непросто. Стив распознал. Наверно, за четыре месяца глухоты у него выработалась привычка внимательно наблюдать за людьми, подмечал каждый взгляд, усмешку, необычное выражение лица, каждый мимолетный жест. По тысяче подобных признаков он раскусил Куэйда, почти проникнув через лабиринт его души к самому сокровенному. * * * Следующий этап проникновения в тайный мир Куэйда наступил лишь без малого три с половиной месяца спустя, когда начались летние каникулы, и студенты разъехались кто куда. Как обычно, Стив решил поработать в отцовской типографии. Рабочий день был долгим, труд изнуряющим физически, но после утомительной учебы Стив в типографии по настоящему отдыхал душой и, в первую очередь, головой. Чувствовал он себя прекрасно, практически позабыв о Куэйде. Вернулся Стив в университет в конце сентября, когда до начала занятий на большинстве факультетов оставалась неделя, студентов было еще мало, и в кампусе царила обычная для этого времени атмосфера легкой меланхолии. Стив заглянул в библиотеку отложить для себя несколько нужных книг, пока другие школяры не наложили на них лапы. Такая возможность была лишь в самом начале учебного года, сразу после библиотечной инвентаризации, когда еще все мало мальски стоящие книги не успели растащить. Для Стивена тот год был выпускным, и он задался целью подготовиться к нему как следует. Неожиданно он услыхал знакомый голос: – Ранняя пташка... Стив оглянулся, встретившись с колючим взглядом Куэйда. – Ты, Стивен, меня потряс. – Чем же? – Энтузиазмом, – улыбнулся Куэйд. – Что ищешь? – Что нибудь из Бентама. – У меня есть его «Основы морали и права». Сгодится? Это была явная ловушка: отказаться Стивен просто напросто не мог, а принять предложение... Хотя, какого дьявола? Он предлагает такую нужную Стиву книгу безо всякой задней мысли... – Раздумываешь? – Улыбка стала шире. – Ну, подумай подумай. Экземпляр, если я не ошибаюсь, библиотечный, так что почему бы тебе его и не взять? – Хорошо, спасибо тебе. – Как провел каникулы? – Благодарю, прекрасно. А ты? – Я то? Чрезвычайно плодотворно. Улыбка медленно погасла под его взглядом. – Усы отпустил? – только теперь заметил Стивен. Жидкие, клочковатые, грязно русые усы совершенно ему не шли и казались приклеенными. |
