Но тут вбегает медсестра. Больной закровил! И Мила спешит в операционную исправлять чужие огрехи, а состоявшиеся хирурги, прекрасные клиницисты и гениальные ученые продолжают праздновать.

А на следующий день все усердно делают вид, будто кровотечение остановилось само собой. Больной покидает клинику в убеждении, что оперировал его профессор, а с Милой даже не здоровается в коридоре.

Второй год аспирантуры. Мила принимает больного, заводит на него историю. Ставит диагноз: рак поджелудочной железы, планирует обследование для подтверждения диагноза. Откуда ей знать, что пациент лег по договоренности с заведующим кафедрой для удаления желчного пузыря по поводу желчнокаменной болезни. Больного берут на операцию, где Милино предположение подтверждается. Спасский, тогда молодой начальник отделения, берет историю и при всем честном народе показывает профессору Милину запись. Из самых лучших побуждений, мол, посмотрите, какой Мила прекрасный диагност! После этого заведующий больше на нее не смотрит, а со Спасским перестает здороваться и при первом удобном случае переводит его в дежуранты.

Обиды только начни вспоминать, не остановишься!

Спасенные жизни, удачные операции, точные диагнозы, остроумные научные статьи – все это уходило в пустоту… На кафедре Милу не более чем терпели.

Спасский хотя бы заслужил подобное отношение независимостью и резким языком. Эдакий Чацкий от хирургии.

А ее достижения игнорируют просто потому, что она – женщина. Вероятно, с точки зрения усовершенствования человеческого вида это правильно. В мужчине восхищает то, что он делает, а в женщине – только то, как она выглядит.

В институте Милу находили интересной, с изюминкой, но этот волшебный сухофрукт вскоре исчез. Слишком быстро она стала женой и матерью, и еще быстрее – матерью одиночкой.

Мила оказалась не только одинокой, но и ответственной мамашей, а ответственность – это прежде всего практичная одежда. Брюки круглый год, чтобы сэкономить на колготках. Это несделанные стрижки и полное неведение о работе косметолога. Это шампуни в литровых бутылках, никаких кремов и лосьонов, и лозунг «лучший запах женщины – запах чистого тела».

Три агрегатных состояния существа под названием мать одиночка: зарабатывание денег, домашние хлопоты и сон. Никаких посиделок с подружками в кафе и саунах, глупых, но удивительно бодрящих, после которых спящая в душе надежда открывает один глаз.

Ответственная мать одиночка должна выглядеть прилично, но она не может себе позволить восхищать мужчин.

Сказать по правде, Мила отказывалась от всех женских штучек с легким сердцем, без сожалений, радость сына была ей в тысячу раз дороже, чем восторги посторонних мужиков. Но планируя грядущую одинокую старость, она собиралась эти упущения компенсировать.

Проводив Кольку, предвкушала головокружительный шопинг, но, пока предвкушала, вышла замуж.

И ответственность снова накрыла ее с головой…

Как говорит Наталья Павловна, у женщины время для себя либо есть всегда, либо его нет никогда.

* * *

В мусорном ведре Мила заметила осколки нового блюдца и страшно расстроилась. Так расстроилась, что даже удивилась – взрослая женщина, а переживает из за ерунды. Некоторое время назад она увидела в витрине посуду своей мечты. Эта дешевенькая фаянсовая штамповка в точности совпала с идеалом, сложившимся в ее голове. И форма, и цветочки, и сдержанный орнамент – вот ни прибавить, ни убрать! Мила постояла возле витрины, в избытке чувств едва не прижимаясь носом к стеклу, но сработала многолетняя привычка отказывать себе во всем. Деньги у нее были, да и новая посуда в доме пригодилась бы, но рефлекс победил. А когда на следующий день она победила рефлекс, посуду раскупили.

Найти такую же удалось только через месяц, и тут уж Мила не оплошала! Она купила и тарелки, и чашки, и чайник, и молочник, все все все.