Из за этого отношение к ней в коллективе было двойственное: профессор и клинические ординаторы, которых она как наседка опекала, ее обожали, а доценты, наоборот, терпеть не могли.

Мила была старше Руслана Романовича, и вообще не красавица, поэтому грязных сплетен про них не распространяли, но зато говорили другое, еще обиднее. Мол, Мила профессору чай подает наподобие секретарши и даже прибирается у него дома по выходным. Лебезит перед заведующим как может. Однако все ее услуги не искупают ее тупости, и непонятно, почему Волчеткин до сих пор возится с ней. Уж не потому ли, что когда то в незапамятные времена она поставила его на крыло? Научила… да господи, чему она научить то его могла? Швы красивые накладывать если только! Гиппократ в своей клятве предписывал врачу почитать своего учителя, но не настолько же…

«Настолько! – хотелось воскликнуть Миле. – Вы завидуете моим привилегиям, которые я заработала, нянчась с Русланом на заре его карьеры. А вам кто мешал огранить этот бриллиант? Когда Волчеткин поступил на кафедру, вы все здесь уже работали. И я, в то время аспирантка, совсем не навязывалась ему в учителя. А вы, ребята, всегда оберегали от молодых свои знания, как скупые рыцари. Правильно, ведь все ваши знания и умения можно перенять за три месяца, и тогда вы уже не сможете чувствовать себя корифеями среди грамотной дельной молодежи».

– Ну, Мила, как я выгляжу? Готов к обходу?

Мила с удовольствием посмотрела на крутящегося перед зеркалом профессора. Внешность Руслана совершенно не соответствовала этому высокому научному званию. Даже ранняя проседь в густых черных волосах не спасала. Был он высоким сухощавым парнем, широкоплечим, длинношеим и длинноногим. Лицо узкое, глаза большие, слегка раскосые, с высокими треугольными бровями. Внушительный римский нос и длинная верхняя губа, общепринятые признаки аристократизма, почему то придавали Руслану, наоборот, плутовской вид.

Подмигнув своему отражению, Волчеткин облачился в белоснежный двубортный халат и стал пристраивать на голове медицинскую шапочку.

– Сверкая белым колпачком, к тебе я двигаюсь бочком, – пропел он и действительно легонько боднул Милу бедром. – Так как я тебе?

– Божественно красив и чертовски привлекателен.

– Это понятно. А печать гениальности на челе?

– Присутствует. И сияние чистого разума включено.

– Тогда погнали.

Мила не стала наводить красоту. Кто станет разглядывать тетеху доцента, плетущуюся на полшага позади профессора? Все взоры обращены к нему.

Волчеткин сейчас разберется с тяжелыми и непонятными больными, он великолепный диагност. Выведет на чистую воду любую болезнь, чем бы она ни прикидывалась. А главное, возьмет на себя ответственность. Лечащий врач запишет в истории «обход профессора Р.Р. Волчеткина» и уйдет домой со спокойной душой. Доложил светилу, получил указания, выполнил. Если что не так, все вопросы к Волчеткину Р.Р. Особенно это актуально сейчас, когда считается, что любая смерть – ошибка врача, и над каждым доктором реет зловещая черная тень прокурора. Вот и получается, что работаем не за совесть, а за страх, и вместо «что нужно делать, чтобы вылечить больного?», думаем «что нужно делать, чтобы в случае чего не пострадать самому?». А если еще помнить про уголовную ответственность за взятки, то впору воскликнуть вслед за Русланом Романовичем: «Ей богу, лучше бы я в грабители банков пошел! И доход больше, и, главное, шансов сесть в тюрьму меньше!»

Но, поскольку с банками не задалось, Волчеткин безропотно нес весь груз ответственности, положенный заведующему кафедрой.