Она и сама хотела бы это понимать.

Хейзел ожидала, что он улыбнется и отшутится по поводу девичника, но он промолчал.

— Прости, я не хотела тебя оскорбить. Я только… ну… поползут слухи. И я знаю, что мы просто друзья. Летнее веселье, все такое… — Хейзел замолчала, когда столкнулась взглядом с Ноа. Его глаза говорили о том, что он хотел быть не просто другом. У нее перехватило дыхание. Вот черт.

— Нет, нет. Ты права. Я не завожу серьезные отношения.

— Точно.

— И дело было не со всеми участницами девичника.

— Оу.

— Но все когда-то бывает впервые, — он подмигнул Хейзел и, вновь расплывшись в улыбке, повел ее дальше сквозь толпу.

Все бывает впервые? Погодите… он про девичник или серьезные отношения?

Хейзел хотела задать еще несколько вопросов, которые задавать не следовало, но он уже подошел к следующему киоску и протянул билеты энергичному билетеру-старшекласснику, уверяя Хейзел, что ему больше нравится стрелять по мишеням из водяного пистолета. Ладно, это все равно было неважно, ведь она не планировала строить ничего серьезного с Ноа этим летом. Наоборот, серьезность противоречила тому, что она задумала.

Раздался звуковой сигнал, и игроки, рассевшиеся на небольших табуретах, начали стрелять по мишеням. Чем чаще попадаешь, тем быстрее бежит скаковая лошадка. Ноа состязался с двумя восьмилетними детьми и мистером Прескоттом, почтальоном.

Мигнули огни, и из динамиков заиграла резкая музыка. Но Ноа не терял концентрации. Хейзел не смогла сдержать улыбки, когда он нагнулся над игрушечным пистолетом, сосредоточенно нахмурив брови. А потом — сдержать восторженного возгласа, когда он победил.

— Это тебе, — Ноа с гордостью протянул ей огромного пингвина. Он был почти метр в высоту и набит материалом, который, как она могла лишь предполагать, опасен для здоровья. Игрушка казалась легковоспламеняющейся и крайне токсичной, но Хейзел все равно прижала ее к груди, как ребенок на Рождество.

— Я в восторге.

Ноа улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки.

— Только представь, какие слухи пойдут теперь.

— Ноа и Хейзел тайком сбегают в Антарктиду. Привозят домой нового питомца.

— Хейзел рожает метрового младенца в смокинге.

Хейзел посмеивалась, держа пингвина под мышкой, пока они шли прочь от киоска. От сладкой ваты уже ничего не осталось.

Она улыбнулась Ноа. Быть может, ей все же нравилось в парке аттракционов.

— В город приезжает гораздо более симпатичный брат Ноа и сводит Хейзел с ума.

Ноа прикинулся оскорбленным:

— Эй. Более симпатичный? А вот это обидно, Хейз.

— У тебя вообще есть брат?

— Нет. Две сестры. Обе старшие. И обе превосходят меня и умом, и ответственностью.

— Но точно не красотой.

Ноа снова рассмеялся и взял ее за руку. А Хейзел позволила. Пусть в Дрим-Харборе гуляют любые сплетни. Она их не боится.

— Точно нет. Только не говори, что я так сказал.

— Ни за что. — Они подошли к фургончикам с едой. — Может, возьмем что-нибудь перекусить? Я имею в виду, нормальную еду.

— Конечно, давай.

После долгих раздумий они остановились на гиросе с курицей и огромной порции лимонада из свежевыжатого сока на двоих. Они сидели за липким столиком для пикника друг напротив друга, пока мимо с криками носились дети. Вечер выдался жарким и влажным, и бедра Хейзел прилипали к металлической скамье, но, казалось, по какой-то причине это не раздражало ее так сильно, как обычно.