Ноа пожал плечами, будто его это и так не волновало, но напрягся всем телом.

— Ты любишь своих племяшек.

— Конечно.

— И сестер тоже любишь.

Он помолчал, чтобы сделать глоток и, может, обдумать ответ.

— Да, само собой. Просто с ними все сложнее. Ты же знаешь, как порой бывает с семьей.

— Наверное. У меня нет ни братьев, ни сестер.

— Правда? Кажется, я слышал, как твой отец говорил о какой-то… Фриде?

— Фрида — одна из маминых собак. У нее их двое — Диего и Фрида.

— Точно. Забыл про твою маму.

— Да. Родителей хватает, но братьев и сестер нет. Во всяком случае, человеческих. По мнению некоторых, моя мама слишком предана своим собакам.

Ноа тихо посмеялся, но его взгляд стал отстраненным.

— Почему ты уехал из дома?

Хейзел явно плохо справлялась с «утром после секса без обязательств», но в то же время чувствовала, что они с Ноа стали друзьями, и ей было интересно узнать о нем больше.

— Ох, Хейз, ты не захочешь об этом слышать. — Он наклонился к ней и пошевелил бровями: — Есть множество гораздо более интересных способов провести утро.

Она нахмурилась, и Ноа откинулся на спинку дивана.

— Ладно, ты правда хочешь знать?

— Да.

— Никакой большой драмы. Я уже говорил, что меня выгнали из школы, чем я ужасно разочаровал своих родителей. Потом я целый год пытался помогать им с бизнесом по поставке морепродуктов, правда пытался. Но это не мое. Теперь это большая компания. Работа была сидячей, приходилось решать вопросы с дистрибуцией, рынками и прочей ерундой, которая меня не интересовала, и я просто… не мог этим заниматься.

— И тогда сбежал.

— Господи, Хейзел.

— Прости.

— Не извиняйся. — Ноа протяжно выдохнул: — Это ты меня прости. Ты права. После этого я сбежал. Какое-то время плавал на лодке вдоль побережья, пока не причалил здесь. Племянницы скучают по мне, а я никогда не езжу домой. Вот и вся история.

— Книжный клуб думает, что ты был подводным сварщиком во Флориде.

Ноа вскинул бровь.

— А половина родительского комитета считает, что ты сбываешь товары на черном рынке.

— На черном рынке? — Ноа приподнял уголок губ в улыбке.

— Ага. А еще однажды на городском собрании бурно обсуждалось, работал ли ты стриптизером.

Ноа издал сдавленный смешок:

— Стриптизером?

— Да.

— Что ж, а это правда.

Хейзел вытаращила глаза, но Ноа расхохотался:

— Да шучу я.

— Придурок.

Он поставил кружку на пуфик и, подкравшись к Хейзел, заключил ее в объятия. А после наклонился и поцеловал ее, и Хейзел позабыла о том, что не почистила зубы. Он укусил ее за нижнюю губу, и она издала такой безудержный стон, что смутилась бы, если бы не поддалась возбуждению.

— Но ради тебя готов раздеться, Хейз. В любое время.

Она рассмеялась, и Ноа расплылся в дразнящей улыбке.

— Ты и так уже почти голый, — заметила она.

Он оглядел себя в притворном удивлении:

— Ты права! — Он покачал головой: — А вот на тебе слишком много одежды.

Ноа снял с нее футболку, бросил на кухонный островок и стал показывать Хейзел гораздо более занимательные способы провести утро.

Глава 17

— Прием! Земля вызывает Хейзел!

Хейзел захлопала глазами.