— Чего ж не сказал, что я болен? Сам знаешь, жар какой — все горло разнесло.

— Сказывал, ваше сиятельство, про все сказывал. Господин Теплов на своем стоит. Мол, немедля разговор с вами иметь должен по поручению ее императорского величества.

— Что ты будешь делать! Зови тогда сюда.

— То-то и оно, Михайла Иваныч, что господин Теплов требуют, чтобы вы к ним на двор вышли.

— Как это «на двор»? Почему?

— О том не сказывали, но очень требовали. Да вы в окошко гляньте — вон у саней прохаживаться изволят.

— Что такое? Ну, давай одеваться — делать нечего. Халат дай, сверху шубу накину, больно испарина пробирает… Что вы, Григорий Николаевич?

— Простите великодушно, князь, что поднял вас с постели, однако оказия слишком серьезная — повременить никак нельзя.

— Отчего же не в доме?

— От любопытных ушей подале, да и супруге вашей слышать не след. Горяча больно княгиня, не в меру горяча.

— А уж это не вам, Григорий Николаевич, судить, и слов подобных о супруге своей никому говорить не позволю.

— Только и ваша горячность, князь, здесь неуместна. Я выполняю волю ее императорского величества и прошу отнестись к миссии моей с должным почтением. И суд о действиях супруги вашей принадлежит не мне, а государыне императрице. Никаких личных дел у меня с вами, князь, нет. Так вот, ее императорское величество повелела вам передать, что не хотела бы забыть известные заслуги княгини и потому просит вас оказать на вашу супругу необходимое воздействие. Государыне стало известно, что княгиня осмелилась даже угрожать её императорскому величеству, а также приближенным к ней лицам — графам Орловым.

— Угрожать? В себе ли вы, господин Теплов?

— Так следует из протоколов следствия, князь.

— Полагаю, что с таким вопросом государыня в случае необходимости могла бы прямо обратиться к княгине, и княгиня не замедлила бы дать государыне честный и прямой ответ. Всеми своими действиями в пользу государыни княгиня Катерина Романовна заслужила подобное доверие. Ссылка же на протоколы является для меня и моей супруги глубочайшим оскорблением.

— Чтобы вы поверили моим словам, князь, я имею содержащее их письмо ее императорского величества. Возьмите его.

— Нет, господин Теплов, после того, как вы известили меня о содержании письма, мне нет нужды его брать. Верните его государыне вместе с моими словами и заверьте государыню, что сообщать о нем своей супруге я не считаю возможным. Кстати, я искренне удивлен, что государыня не вспомнила о том, что княгиня всего три дня назад родила сына. Я полагал, что ваш приезд связан с поздравлениями родильнице. Раз нет, разрешите положить конец нашему разговору. Честь имею.

Визит Теплова не оставил никаких сомнений: императрица достаточно удалилась от нас с князем и была преисполнена подозрительности, которую постоянно поддерживали в ней братья Орловы. Орловы в качестве врагов делали нашу жизнь при дворе тревожной и полной больших или меньших неприятностей. Слухи, сплетни, наговоры заполняли окружение императрицы, и пробиться сквозь них ее истинным и преданным друзьям становилось все более невозможно. Государыня могла убедиться в несправедливости отдельного слуха, что не мешало ей поверить следующему, так как она слишком хорошо знала мою нескрываемую и явно ей неприятную нелюбовь к Орловым, которые продолжали делать свое дело, стремясь к государственной власти и влиянию. Соглядатаи сновали повсюду, и нам с князь Михайлой зачастую приходилось для конфиденциальных разговоров выбирать сад или езду в карете. Напоминание князь Михайлы о рождении у нас сына не привело ни к каким поздравлениям, хотя ранее императрица и говорила о своем желании крестить ребенка, которого я ждала.