Не затрагивай чести рыцаря, Дельвиг! — укоризненно произнес юнкер Гильзен.

Это никуда не годится — упоминать имя зятя Мённикхузена рядом с кличкой собаки, — проворчал юнкер Адеркас.

Ты сравниваешь меня со своей собакой? — с угрозой в голосе спросил Рисбитер.

О нет, — улыбнулся Дельвиг, — я настолько ценю свою Диану, что ни на кого ее не променял бы.

Ты напрашиваешься на ссору? — воскликнул Рисбитер. — Не забывай, Дельвиг, что мой меч при мне!

Так и пускай его в ход там, где это уместно! — раздраженно ответил Дельвиг. — Я повторяю: твой подвиг в Пыльтсамаа еще далеко не делает тебя достойным руки Агнес фон Мённикхузен. Невелика заслуга — напасть с отрядом в двести человек на незащищенный поселок, перебить жейщин и детей и захватить в плен семидесятилетнего старика. Был бы это, по крайней мере, хоть сам король Магнус! Но стоило какому-то злому шутнику крикнуть: «Русские идут!» — как ты первый показал пятки.

Разве я мог отбиваться в одиночку, если все остальные бросились бежать?

Я не бежал, — сказал Дельвиг, — это подтверждают следы мечей на моем лице. Но в том-то и беда наша, что каждый из нас всегда сваливает вину на другого. Русские единодушны в своих действиях, и все повинуются приказу одного военачальника, мы же постоянно идем вразброд, каждый старается спасти свою шкуру и прячется за спину другого. Поэтому нас и ждет неминуемая гибель.

Ты сам больше всех боишься русских.

Я боюсь их потому, что сознаю нашу слабость. Мы любим кутить и хвастать, когда враг далеко, а как только он неожиданно появляется перед нами — обращаемся в бегство. «Бежим, бежим!» — этот призыв русские так часто слышат на нашей стороне, что принимают его за наш боевой клич.

Так может говорить только изменник! — воскликнул Рисбитер.

Кто говорит правду, тот у лгунов всегда считается изменником, — ответил Дельвиг. Лицо его залилось краской.

Это кто лгун?

Во-первых, тот, кто не терпит правды; во-вторых, тот, кто врет своему будущему тестю, будто вытащил его кровного врага из толпы воинов, уложив при этом дюжину их на месте; в-третьих…

А в-третьих, да падут на твою голову все беды земные и небесные! — вспыхнув, закричал Рисбитер и выхватил меч из ножен. То же самое сделали и остальные: Дельвиг — чтобы защищаться, Адеркас и Гильзен — чтобы помешать поединку.

Ого! — насмешливо воскликнул Адеркас, протягивая свой меч так, чтобы он разделил спорящих. — Если мы уже сейчас начнем рубить друг другу головы, что лее нам тогда делать на свадебном пиру?

Помешать схватке оказалось нетрудно, так как Дельвиг был человек хладнокровный, а Рисбитер очень хорошо сознавал, что противник превосходит его в силе и ловкости. Все вложили мечи в ножны, но настроение на время было испорчено. Рисбитер пришпорил коня и опередил товарищей на довольно большое расстояние. Дорога круто сворачивала в лес. Вдруг юнкер увидел впереди, шагах в ста, одинокого путника; тот, заметив всадника, сошел с дороги и исчез за деревьями. Рисбитер был в таком настроении, когда человек ищет с кем-нибудь стычки; юнкер вполне справедливо рассудил, что одинокий пешеход, которого ему, всаднику, особенно бояться нечего, попался под руку как раз для того, чтобы юнкер мог сорвать на нем злобу, рисбитер оглянулся — не очень ли отстали его товарищи, потом поскакал в лес и вскоре настиг путника. Это был рослый человек, еще молодой, крепкого телосложения, в длинном крестьянском кафтане. На голове у него была широкополая высокая шляпа, на ногах сапоги с высокими голенищами, какие тогда носили воины. По его одежде трудно было определить, кто он — воин, горожанин или крестьянин. Черты его загорелого лица были тонки и красивы, глаза черные, живые.