|
Над высоким чистым челом — тяжелая грива русых волос… Среди руссов почти все русые и светлоглазые. Недаром же говорят, что по-ромейски слово русс или росс означает красный, рыжий, светлый. Может, потому так и наша светловода Рось прозвана? И род наш — русь!.. Да нет у кого нет такого роскошного чуба, как у Кия. Это уже от покойной матери — Билыци. Белочки, как называл он когда-то ласково свою покойную жену… Сколько же это Кию лет? Вероятно, двадцать еще и один!. Уже немало! Женить парня пора. Но все не выберет себе девушку. За хозяйством, охотой и военными упражнениями никогда ему… Гай-гай, как бежит время! И не заметил, когда полсотни лет стукнуло. Еще немного — да и умирать пора. Мужчины редко доживают до такой старости. Разве очень посчастливится… А то все погибают молодыми: от болезней, на охоте, на войне…
Посредине — Щек. Он средний… Ох, этот Щек! Не парень, а огонь! Горячий, зажигательный, просто неистовый! Задень — так и вскинется! Никому не смолчит, даже отцу… Зато какой способный к пению, к музыке: запоет на Роси — эхо отзовется на Днепре. Лучше его никто не заигрывает на свирели и на гуслях. Без него ребята и девушки не раскладывают купальских очагов, не водят хоровод, не пускают венков по реке… А теперь он такой послушен! Склонил покорно хорошую кудрявую голову, которая блестит свежей бронзой, опустил наземь глаза. Но Тур знает: и сейчас в его прикрытых длинными ресницами зрачках скачут, язычки искр, шаловливые огоньки… Потом отец переводит взгляд на наименьшего сына. Хореву семнадцать лет. У него еще вместо бороды — золотистый пушок. В припухлых губах — детская наивность, а в глазах, таких синих, как весенний ряст, - непостижимое удивление, будто он впервые увидел свет. Однако невзирая на молодость, он имеет сильные и умелые руки: кует железо и изготовляет из него серпы и ножи, наконечники для копий и стрел, тешет дерево, месит глину и вылепляет из нее горшки и миски. А стрела из его лука летит на несколько поприщ и там еще имеет силу пронзить сырую шкуру быка… Сыновья! Тур довольно жмурит глаза. Кий сдержанно говорит: — Сам, отче… Положим их на запасных коней — да и поедешь понемногу… А мы останемся на день или на два, — может, подстрелим еще что-либо. А потом вернемся домой, на наш Каменный Остров. — Не легким будет старому отцу вот такой обратный путь — пробурчал притворно сердито Тур, но тут же его лицо прояснилось. — И уже чего не сделаешь для деток, — оставайтесь! Только не зарывайтесь далеко, чтобы не попали под стрелу гунна! — Благодарим, отец, — поклонились сыновья. — За нас не беспокойся — не маленькие! — Тогда собирайте же меня в дорогу. Братья связали бечевками ноги сайгакам и, соединив их попарно, перебросили коням через спины, и Тур, не теряя времени, отправился на север. Постояв на холме, пока отец спрятался за ближайшей рощей, братья повернули в противоположную сторону. — Кий, ты обещал как-то показать нам гнездовище стрепетов и устроить ловлю на этих пугливых птиц, — обратился к старшему брату Хорев. — Так, может, поедем? А? — Это не близко. Придется ночевать. Да, может, и не одну ночь! — Ну, и что? — встрял в разговор Щек и тряхнул своим золотисто-рыжим чубом. — Разве впервые ночевать в степи? — Поедем, брат, поедем! — стал уговаривать Хорев. — Это же так интересно! Он смотрел на Кия по-детски умоляюще, и сердце старшего брата не выдержало. — Ну, что же — поедем! Ребята обрадовались и ударили коней. — Но-о! На следующий день, в полдень, преодолев неблизкий путь, они очутились в совсем диких местах. |
