Затем на столе уполномоченного НКВД очутилась целая стопа протоколов. Но это не были дела о контрреволюционерах, правых и левых уклонистах и прочих врагах советской власти. Это были средневековые манускрипты на английском языке с такими пространными названиями: «Подробный и правдивый протокол о чрезвычайно поучительном процессе трех отменных ведьм из селения Депфорд, в графстве Эссекс, перед судьей короны многоуважаемым сэром Фрэнсисом Пэмбертоном в замке Экзетер в пятницу 2 июня 1682 года, с собственноручными обследованиями и заключениями очень известного медика доктора Генри Хирса, как эти негодницы сознались в колдовстве и были приговорены к казни согласно определению закона и как это записано согласно показаниям достопочтенных свидетелей. Отпечатано в Лондоне в 1682 году».

Или такой протокол: «Отчет о Маргарите Хакет, известной ведьме, которая довела одного молодого человека до смерти, разбросала его внутренности и кости во все стороны и которая была казнена в Тирборне 19 февраля 1585 года».

Или вот такой документ: «Материалы суда над ведьмой Мэри Грин и ее дочерью Эллен, которая тоже упражнялась в колдовстве, как они сознались в предумышленном отравлении нескольких почтенных людей и других нечестивых поступках в результате пакта с дьяволом и как они по приговору суда были казнены в Хартфорде 4 августа 1606 года».

Перелистав эти мрачные документы, Борис с некоторым беспокойством посмотрел на брата, который сосредоточенно штудировал очередной протокол 16 века.

– Скажи, Максим, чем ты, собственно, занимаешься?

– Просто меня интересуют некоторые вещи…

– Какие вещи?

– Это тебя не касается.

– А почему это тебя касается?

– Это мое дело.

– А ты, может быть, немного того? – Младший многозначительно постучал себе пальцем по лбу.

Старший устало потер воспаленные глаза и зевнул:

– Нет, – об этом не беспокойся и не приставай ко мне. Так проходил месяц за месяцем, а Максим, как одержимый, все копался в своих средневековых трактатах. После ведьм, словно проверяя что‑то, он опять взялся за какие‑то медицинские книги, которые он опять прятал ото всех. При этом он время от времени бормотал себе под нос:

– Ну да… Так и есть… Только другими словами…

– Что? – спрашивал младший сквозь полуоткрытую дверь.

– Ничего, – отвечал старший.

Затем он снова прыгнул в глубину веков, но уже не так далеко. Теперь он штудировал серию книг из области криминологии: «История необычайных преступлений 18 века» или «Порок и преступление в 19 веке» и тому подобное. Он охотился за чем‑то, как артиллерист, пристреливающийся к цели, – перелет, недолет, потом все ближе и ближе. Но цель Максима лежала где‑то во тьме средневековья.

Однажды вечером, придя домой со службы и снимая шинель, он не выдержал и похвастался:

– Вот сегодня я допрашивал интересного человека… Чувствовалось, что он напрашивается на вопрос. Борис поднял голову от учебника по геометрии:

– Какого человека?

– Одну старую‑престарую проститутку. Самую старую, какую только нашли. По всем тюрьмам искали.

– Зачем она тебе понадобилась? Да еще такая старая?

– Нужно кое‑что узнать. Есть такие непечатные вещи, которые не найдешь ни в каких книгах. Зато это хорошо знают опытные проститутки и не стесняются об этом говорить.

– Зачем тебе это знать?

– Потому что порок всегда связан с преступлениями.

– Что же она тебе сказала?

– Много интересного. Сейчас я собрал по тюрьмам ряд уголовных дел, которые по форме совпадают с теми преступлениями, в которых обычно обвиняли ведьм.