– Послушай, – прошептал он рвано, – не бойся. Я не…

– Молчи! – Я голодно впилась ему в губы.

И больше мы не разговаривали. Я и представить себе не могла, что это будет… вот так. Что буду извиваться под умелыми руками князя Долины, хныкать и просить еще. Ощущая его язык на своей коже, то, как он прикусывал чувствительную грудь, я как будто издалека слушала собственные стоны. Потом его рука скользнула по бедру, задирая сорочку, и я сама раздвинула ноги, приглашая. Винсент что-то простонал невнятное, закрывая мне рот поцелуем, подсунул ладонь мне под поясницу. Я вскрикнула, когда почувствовала его внутри себя, но это не было больно. Непривычно. И… приятно.

– Моя маленькая, – шептал он, – я тебя люблю, Ильса…

Он еще что-то шептал, но я не слушала. Привыкая к новым ощущениям, ловя ритм нашего единения, не думая больше ни о чем. И когда он нашел какую-то особенно чувствительную точку во мне, постепенно нарастающее напряжение вдруг схлынуло, омывая нас обоих горячими накатывающими волнами. Кажется, я кричала. Неважно. Все оказалось неважным и далеким, кроме нас двоих. Я запустила пальцы в его волосы, перебирая жесткие пряди, всматриваясь в ставшее таким родным лицо.

– Теперь ты – моя жена, – едва слышно выдохнул он.

Перекатился на бок, затем обнял меня и прижал к себе. Тело еще ловило отзвуки удовольствия, и я, зажмурившись, положила голову ему на грудь. Как сытая кошка.

– Мне нравится быть твоей женой, – прошептала, устраиваясь удобнее.

Винсент потянул на себя одеяло и укутал нас. Мы молчали. После такого и говорить не особо хочется. Просто быть рядом и слушать завывания ветра в печных трубах.

Прижимаясь к сильному телу моего мужа, я сонно подумала о том, что, быть может, когда-нибудь напишу Габриэль о том, что простила ее, и о том, что все мы можем ошибиться и чего-то испугаться. Всему виной страх. А когда человек напуган, то способен наделать глупостей, но это вовсе не означает, что он плох сам по себе.

Да, вот примерно так и напишу.

А за окном густо падали пушистые хлопья снега. На несколько мгновений тучи разошлись, и белый покров заискрился в солнечном свете, заиграл бриллиантовой пылью. Я же, щурясь на яркий свет, подумала о том, что теперь мы просто будем счастливы. Кажется, мы это заслужили.