— Нет-нет, — возразила Кэтрин. — Пусть приезжает в десять. — Она нежно потрепала Тифани по щеке, и лицо девушки расцвело от нежданной ласки.

В десять часов явился мистер Уоттс, и Кэтрин Мор подписала завещание. Свидетелями выступили двое клерков. Правила приличия требовали предложить им кофе, и, когда они согласились, Кэт едва удалось скрыть досаду. К счастью, у нотариуса было много дел, и через час посетители ушли. Проводив их, Кэтрин вышла прогуляться. Она пошла вдоль южного крыла дома, подбирая обломанные сучья: ночью, должно быть, прошелся настоящий ураган. Холодный воздух подействовал освежающе, развеял остатки тумана в голове.

Дождавшись, пока Тифани уйдет стрелять из лука, Кэт поднялась с шезлонга, где обещала вздремнуть, и подошла к окну. Она увидела, как машина выехала из ворот1 и резко свернула вправо. Кэтрин взяла туфли, куртку, повязала голову шарфом и тихо вышла из комнаты.

Чтобы добраться до леса, ей пришлось пересечь кукурузное поле мистера Гольдберга. Вдоль кромки поля Гольдберг обычно сажал тыквы. В честь Хэллоуина некоторые из тыкв были срезаны со стеблей и исполосованы ножами. Повсюду валялись тыквенные внутренности. Похоже, дети Гольдберга приходили сюда и мастерили «головы», вырезая на них глаза, нос и рот. Ночью они поставят внутрь полой тыквы зажженную свечку, наденут маскарадные костюмы и станут веселиться при свете этих фонарей, а потом пойдут с ними по улицам.

Кэтрин шла по просеке, когда сзади раздался конский топот. Ей не хотелось встречаться с людьми, и она быстро шмыгнула в ближайшие кусты. И тут показались они. Стоило Кэтрин увидеть лошадь и всадника, как она бросилась напролом через чащу. В спешке она побежала прямо туда, где между двумя соснами стеной росла жимолость. Продираться сквозь нее не имело смысла, а обходить — не было времени. Смирившись со своей участью, Кэт повернулась и стала ждать, что будет дальше.

Теперь она видела, что Питер отличный наездник. Кэт и раньше подозревала, что он все подстроил тогда с Султаном, и теперь сомнений не осталось. Спешившись, Питер направился к ней. Он был одет небрежнее, чем всегда, — помятые черные брюки и черный свитер, отчего лицо его казалось бледнее обычного, кожа туго натянулась на скулах, глаза запали.

— Я хотел видеть тебя сегодня утром, но тебя слишком хорошо охраняют.

— Разумеется. Ты забыл, что я тебе вчера говорила?

— Я не о том. Меня интересует только сегодняшнее утро. Ты подписала завещание?

Кэт открыла рот, не понимая, чему более удивляться — его равнодушию или его осведомленности.

— Откуда ты знаешь о завещании?

— Не важно. Ты подписала его?

— Да.

— Проклятие! — Он взъерошил волосы.

— Тебя это не касается.

Кэт попробовала проскочить мимо него, но он схватил ее сзади за руки.

— Я не собираюсь с тобой драться, — устало пробормотала она. — Не собираюсь спорить и разговаривать. Так что можешь меня отпустить.

Его пальцы только крепче сжали ей запястья.

— Я не спал всю ночь. Я думал... Но если я скажу тебе сейчас, ты не поверишь... Ты сама должна мне рассказать, кто тебя шантажирует. Кто знает про Марка?

Шоковая терапия была необходима для того, чтобы пробить толщу ее апатии.

— Тимми, — шепнула она, и ее глаза округлились от ужаса.

— Снова этот Тимми! Черт бы его побрал! Ты, конечно, не имеешь понятия, кто за ним стоит? Наверное... Хотя пет... Твои слуги. Они достались тебе от Стивена?

— Да! Будь ты проклят! — Она забыла о правилах приличия, о своем обещании и стала яростно выкручивать руки, пытаясь освободиться.