— Алар аталар! Багэгэс, алар аталар! Ни шляргя безгя? (Они стреляют! Смотрите, они стреляют! Что нам делать?) — одновременно где-то совсем рядом стали раздаваться чьи-то панические крики. — Аллах!

И меня затрясли с такой силой, что я уже был вынужден открыть глаза. Сразу же яркий дневной свет больно резанул по глазам, заставляя моргать. Негромко выругавшись, я попытался приподняться. Однако, тело по какой-то причине мне подчинялось с трудом. Видя мои безуспешные попытки — мои барахтанья, кто-то бережно поддержал меня за локти, помогая сесть.

Наконец, глаза привыкли к свету, и я смог оглядеться… Святые Ананасы, лучше бы я этого не делал, а продолжал во сне бродить по пшеничному полю, срывая растущие бананы.

— Что, что? — я с трудом сдержался, чтобы не заорать, но вот глухое рычание-бормотание мне затолкать обратно так и не удалось. — Что это такое? Где музей? Картина?

Я находился на каком-то высоком месте — то ли башне, то ли крепостной стене, откуда открывался потрясающий вид на прилегающие окрестности. Невысокие пологие холмы, пересекающие обработанные поля и луга; изгибающийся рукав большой реки, образовывающий целое озеро; многочисленные нитки тянущихся к горизонту дорог.

Еще я видел какую-то темную шевелящуюся массу, покрывающую часть холмов. Она неровными рукавами тянулась в мою сторону, с каждым мгновением захватывая все больше и больше места. В какой-то момент до меня дошло, что эта шевелящаяся масса, сверху так напоминающая муравьев, состояла из тысяч и тысяч всадников, пеших воинов, многочисленных повозок и фургонов, бесчисленных сотен овец и коров. Это было войско, настоящая орда!

— Что это за херня? — ошалело я обернулся к какому-то шуму за спиной. — Б…ь.

Буквально на расстоянии вытянутой руки от меня стоял смуглый мальчишка лет десяти, с узкими глазенками и с явно нерусскими чертами лица, одетый в натуральный кольчужный доспех с ярко начищенными зерцалами, в странной остроконечной шапке-шлеме с металлическим шишаком. И смотрел он на меня… с такой отчаянной надеждой, что у меня сильно екнуло в груди. Таким взглядом не смотрят на незнакомых людей.

— Абзи, слава Аллаху, ты очнулся! — мальчишка вдруг радостно заговорил и, к моему дичайшему удивлению, я начал прекрасно понимать его тарабарщину. — Великий Диван ждет твоих приказов, чтобы выбросить неверных от благословенной Казани!

Невнятно замычав, я заворочался и махнул рукой в сторону. Правильно меня поняв, ко мне тут же подскочил какой-то заросший бородищей воин и помог мне встать на ноги.

— Воды…, — с трудом стоя на ногах, я вытянул руку в сторону. — Пить.

Мальчишка тут же подскочил словно ужаленный и пнул какого — то распластавшегося на каменных плитах человека в тюбетейке.

— Воды! Быстрее! — глаза пацаны сверкнули гневом. — Бегом!

И вот я уже оторопело рассматривая кованный золотом кубок в своей ладони, из которого я тут же отхлебнул. Вода в нем оказалась настолько холодной, что до ломоты сводила зубы. «Это явно не глюки и не сон. У меня сроду такого не было… Все, б…ь настоящее». Тяжелый металлический кубок, сверкавший разноцветными камнями, тоже недвусмысленно доказывал свою реальность. Я и так и эдак крутил его в руке, но вопросов, к сожалению, меньше не становилось.

«Тогда что это такое? Кто эти люди? Ряженные? Реконструкторы? А это что, мать его, Крым? Вот это?». Мой взгляд прошелся по окружающим, отмечая специфические коренастые фигуры воинов, явно боевое оружие, массивные драгоценности и многое-многое другое, что ладе не удивляло, а пугало. «Не-е, в задницу ряженных! Эти настоящие до мозга костей! Вон тот бугай с бородищей до самых бровей любого зарежет и не моргнет глазом.