– Перевести не переведу, – сказал Владимир, – но поубавлю… Только я один волен грабить! Когда грабит один, то не режет добычу, аки волк лютый, а стрижет, дает жирком да шерстью обрасти, потом опять стрижет… Потому хоть я и грабитель, но народ за меня держится.

    Залешанин отмахнулся с небрежностью, словно сидел на троне и принимал поклоны дурака князя:

    – Народ мое имя славит. Богатых никто не любит, а свою бедность всяк объясняет либо совестливостью, либо леностью…

    – А что хорошо в лености? – спросил Владимир невольно.

    Залешанин покровительственно улыбнулся:

    – Когда кто-то признается, что ленив, тем самым говорит, что, ежели бы не его лень, он бы горы свернул, всех Змеев побил, принцесс освободил, всем бы сопли утер, для бедных и сирых горы злата добыл и каждому бы по мешку отсыпал…

    Владимир нетерпеливо отмахнулся:

    – Ладно, я не за этим пришел. Договориться хочу.

    – Договориться? – удивился парень. Владимир видел, как в запавших глазах вспыхнула надежда, но голос все еще держал насмешливым. – Неужто поменяться со мной решил?

    – Поменялся бы, да не разорваться мне… Я бы тебя лучше повесил, но мне нужен человек, который съездил бы по одному важному делу. Очень важному! А волхв указал на тебя.

    Парень смотрел во все глаза. Насмешливое выражение медленно уступало недоумевающему.

    – Я? Но я ж сбегу по дороге!

    – А если слово дашь?

    – Слово?.. Гм… А с чего я стану его держать?

    Владимир развел руками:

    – В самом деле, с чего… Но волхв говорит, что ты всегда держал.

    – Всегда, – проворчал парень. – То по мелочи… А когда на кону жизнь… А что за поручение?

    Владимир покачал головой:

    – Нет, сперва скажи, согласен или нет. Я не хочу, чтобы кто-то еще знал. Только я и ты. Если дознается кто-то третий, о том дознается белый свет… Хотя что это я? Совсем одурел от вина. Ты ведь отсюда просто не выйдешь, вор. Сперва вырвут язык, а на кол потащат уже потом…

    Парень тряхнул головой:

    – Княже! Понятно же, что согласен. Только свистни. Что нужно своровать, только кивни. Ты ж своровать меня хочешь снарядить, не на Змея ж с булавой, который девок ворует?

    – Куда тебе супротив Змея, – бросил Владимир с отвращением. – Конечно, на воровство подлое… Никто из витязей рук марать не захочет. Но чтобы ты сразу не дал деру, я для тебя буду держать пряник…

    – Ты ж сказал, что довольно слова!

    – Да так, на всякий случай.

    Владимир видел, что вор ни на миг не заколебался, выполнять ли волю великого князя. Сразу же за воротами – в темный лес, а там снова кистенем по головам честному люду, потрошить их кошели.

    – Ежели все выполнишь, то получишь прощение… – Он видел по лицу разбойника, что тому княжеское прощение до одного места, добавил: – И еще… боярская дочь, у окна которой тебя изловили, станет твоей женой. Сам сватом буду.

    На этот раз глаза разбойника вспыхнули, на скулах выступили пятна… Владимир не подал виду, повторил равнодушно, как о деле решенном:

    – Я сам твоим сватом буду.