|
Потом на кончик новой стрелы, чудесным образом заменившей ту, что выбила саблю. Купцы обидно загоготали. Черный монах, проявив необычайное проворство, кинулся вперед, оказавшись между лехитами и русами: — Мир! Мир! — закричал он, раскинув руки. — Я платить вира за обиду. — Вот это другое дело! — одобрил Славка, опуская саблю и вытягивая на свет золотую бляху: княжий знак с трезубцем, облекавший сотника правом говорить устами великого князя Владимира. Правда, бляху эту ему вручили для другого дела, но ведь Славка и без нее вел бы себя точно так же. — Как старший здесь человек великого князя Владимира, а посему облеченный правом суда, я назначаю виру… — Славка сделал многозначительную паузу, — …в добрый ужин для всех нас. — Он махнул рукой, включив в это «нас» не только Антифа, но и взявших его сторону купцов. — А также лучшую постель и еще — половину серебряной марки. Полмарки — князю, остальное — нам. — Согласен, — быстро сказал монах. — А я — нет! — Пан Кошта вновь завладел своей саблей. — Я, благородный Кошта из Мышдиц, требую немедленной сатисфакции. — То есть ты хочешь со мной драться? — уточнил Славка. — Да! Здесь и сейчас! — Не возражаю, — кивнул Славка. — Но без долга крови. — Что? — не понял лехит. — Если я тебя убью, то виру платить не буду, — пояснил Славка. — Я сам тебя убью! — крикнул Кошта. — Коли так, то виру платить не будешь ты. — Быть по сему! — согласился лехит. — Пан Кошта! Вы не можете драться! — вмешался монах. — Вы — мой человек! Вы клялись на распятии беречь мою жизнь, как свою! — Клялся, — согласился лехит. — Однако твоей жизни, патер, ныне ничто не угрожает, а для меня честь дороже жизни! Я буду драться, — добавил Кошта. — Если меня убьют, старшим будешь ты, Яцек. Пойдем во двор, рус! Там просторней. — Пойдем, — не стал возражать Славка. Монах только и мог, что перекреститься да последовать за поединщиками. Снаружи все так же моросил дождь. Ноги скользили по раскисшей земле. Верховые сапоги Славки были не лучшей обувью в такую погоду. Правда, и на лехите была схожая обувка: остроносая, на каблуке. Лехит натянул на голову высокий шлем с бортиками, прикрывающими лицо не только от ударов, но и от дождя. В левую руку взял маленький круглый щит с острым шипом. Славка вместо щита взял меч, прямой, обоюдоострый, германской работы, с широким долом и крепким щитком отличную пару к доброй сабле. Все обитатели постоялого двора высыпали наружу и глазели, забыв про дождь. Света, падающего из окон и распахнутой двери, было довольно, так что факелов зажигать не стали. Лехит, увидев, что Славка обоерук, в восторг не пришел, но отступать ему уже было некуда. — Назови свое имя, рус! Я хочу знать, кого убью. — Я - Богуслав, — не стал скрывать Славка. — Возможно, я не стану тебя убивать. Боевитый холоп моему роду пригодится. Посадим тебя на какой-нибудь дальний погост. |
