|
Сластолюбивый перестал мять девку, и сама девка притихла, с надеждой уставилась на Славку. Личико ее, вполне симпатичное, было мокрехонько от слез, задравшийся подол обнажал славные белые ножки в бисерных черевиках. Раз в обувке, значит, не простая холопка. Может, дочка хозяйская? Как вновь прибывшему, Славке полагалось поздороваться первому. Кабы не девка, он бы так и сделал. Но заплаканные глазки пробудили в Славке вполне объяснимую неприязнь к четверке воев. Не любил Славка тех, кто мучит для забавы. Коли дело требует — тогда другое дело. А для забавы терзать слабых — это подлость. Так его батя учил. И еще учил, что подлого следует проучить. Хотя если тот — в своем праве… Вот хозяин здешний помалкивает… Хотя что он может сделать против четверки воев? Посаднику полоцкому пожаловаться? Так посадник княжий далеко. А сам князь — еще дальше. Хотя не так уж и далеко. Вот Славка — здесь. А Славка и есть — рука князя. Карающая, если понадобится… Вычленив из четверых главного: плечистого усатого мужа, стриженного «под горшок», Славка уставился на него и весьма грубо поинтересовался: — Чьих будешь? — А кто ты таков, чтоб спрашивать? — Выговор усатого похож на булгарский, но не булгарский. Этакое змеиное пришипывание. Девка, улучив миг, вывернулась из рук сластолюбивого и кинулась прочь. Сластолюбивый дернулся было, но, повинуясь знаку усатого, остался на месте. — Что угодно славному господину? — Хозяин постоялого двора, почуяв нехорошее, поспешил вмешаться. — Есть добрая ушица с глухарем, оленинка печеная, пироги с рыбкой… — Неси всё, — разрешил Славка. — Вино есть? — Нету! — Хозяин огорченно развел руками. — Пивко есть. Свежайшее, только сваренное. Медовуха, сбитень… — Давай пиво. И комнату нам приготовь. Лучшую. Какая у тебя лучшая? На усатого он больше не глядел. И ответом его не удостоил. Хозяин замялся… Думал, не соврать ли? Но потом все же признался: — Лучшая занята, благородный господин. Но есть другая, тоже очень хорошая. Я попрошу тех людей (кивок в сторону купеческой компании) освободить одну. — Мне не нужна «тоже хорошая», — строго сказал Славка. — Мне нужна лучшая. На вот, — он бросил на стол монету — свеженький, только что отчеканенный золотой с профилем князя Владимира. — Этого хватит. — Щедро, — недобро щурясь, процедил усатый чужеземец, глядя на вертящуюся монету. Он был прав. За такие деньги Славка мог занять весь трактир седмицы на три и пировать целой сотней. — Щедро, но все-таки слишком мало. Будешь спать, где положат, богатенький рус. — А ты не лез бы в чужой разговор, бедненький незнаю-как-тебя-зовут! — посоветовал Славка. — А то как бы тебе самому прежде времени не лечь. Да не на перину, а куда пожестче. Чужеземец осклабился, встопорщив усы. — За такие слова отвечать надобно, — сообщил он, для наглядности предложения погладив рукоять сабли, с которой не расстался и за трапезой. Не то чтобы Славке уж очень хотелось драться. С большим удовольствием он сейчас перекусил бы, выпил и завалился в постель. Но отказываться от вызова — стыдно. А ты не из трусливых, — похвалил Славка. |
