|
Путята затравленно глядел то на Владимира, то на Сигурда, не понимая, о чем речь, но чувствуя недоброе. Тяжелая шуйца Добрыни легла на Путятино плечо. — Не бойся, воевода, — успокоительно пробасил дядька великого князя. — Никто тебе худого не желает. Но слова такие, что ты сейчас сказал, попусту не говорят. Повтори их при воеводе Артёме Серегеиче — и придется тебе выйти с ним на перекресток. — И выйду! — твердо заявил Путята. — Со мной — Сварог и сила его! Одолею христианина! — Христианина? — Добрыня усмехнулся в бороду. — Разве к ногам Христа был прикован твой пьяница-сварг? Подумай хорошенько, Путята? Путята глянул на Владимира. Владимир тоже усмехался. Перун, Грозный варяжский бог! Великий князь — отец его был варягом. И дед. Они служат Перуну — стоят над такими, как Путята. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять, чей бог сильнее. И тогда Путята рискнул выложить свои самый главный довод: — Воевода Артём грозил сваргу. — Вот как? — Владимир сразу стал серьезным. — Когда? Кто видел? — Никто не видел, — буркнул Путята. — Артём ночью, по-воровски, проник на капище, прокрался в камору сварга и грозил ему ножом. Обещал уд отрезать, если покусится на его брата. — Значит, никто, кроме жреца, его не видел? — уточнил князь. — Никто. Но сварг не соврал, — убежденно произнес Путята. — Он и говорить-то не хотел. Боялся. Так, по пьяни выболтал. И собачек в ту ночь кто-то убил. Артём это, больше некому. — Тогда мой воевода — не только воин отменный, но и змей летучий, — заметил Владимир. — На огненных крыльях с уличских земель прилетел, сварга твоего унизил — и обратно умчался. А скажи: девку ту он случаем не уестествил? Змеи, я слыхал, насчет этого дела… Хотя нет. Они девиц любят, а у сварговой девки небось дырка шире, чем у некоторых — рот. — Не насмехайся, княже, — мрачно произнес Путята.- Ты обещал защищать и славить наших богов. Если ты слову своему не верен, кто будет верен тебе самому? Это были злые слова, но Владимир, вопреки ожиданиям Добрыни, не осерчал. Ответил спокойно: — Ты неправ, Путята. Богов я чту. Капища строю, дары приношу щедрые. Но и от богов я тоже помощи жду. Так по справедливости. А те боги, а паче того — слуги их, что вместо поддержки станут разор руси моей нести на снисхождение княжье пусть даже не надеются. А теперь иди от меня, Путята, и постарайся, чтоб новый сварг услышал эти слова. Когда обиженный, но приструненный Путята покинуд светлицу, Владимир сказал удовлетворенно: — Пусть знают! Как я — старший над всеми на своей земле, так бог мой Перун — старший над всеми богами! — Неужели ты сам велел унизить этого жреца? — удивился Сигурд. Владимир отрицательно покачал головой. — Это хорошо, — одобрил нурман. — Не дело это для смертного — богов сердить. Даже слабый бог сильнее самого сильного человека. — Это у вас так, — подал голос Добрыня. — А у нас богов много. Иных и наказать можно, если требуется. Сам подумай: кабы не мы, кто бы тогда им губы кровью мазал? Глава седьмая Дорога от Смоленска на Полоцк ПРАВО И СИЛА Впереди, пробившись сквозь волглую морось, мелькнул желтый огонек. |
