— Доброе! Присаживайтесь, Алексей Иванович, — Андрей вышел из-за стола и опустился на стул у приставного столика так, чтобы общаться с собеседником на равных, а не принимать его в качестве хозяина кабинета. Это было в принципе правильно, к тому же Горин видел, как принимают министров президент и премьер. Также демократично, сидя напротив. А у них-то все продумано.

— Спасибо. Вы чем-то взволнованы?

— Не скрою. Да. У меня личные проблемы. Дочь.

— Похищение? Угрозы? — Горин напрягся. Это была та опасность, которую ждали постоянно. Превентивные меры здесь почти не срабатывали. В мозгу стали быстро мелькать фамилии тех, к кому можно обратиться за помощью. В таком вопросе, это же не коммерция, рассчитывать стоит на всех ребят. Конкуренция ведомств в таких случаях уходит на задний план. Но кто будет правильным человеком, который возьмется за координацию? Наверное, Шубников из антитеррора…

— Нет. Хотя в каком-то смысле, да. Не похищение, но увод.

— ???

— Мою дочь, а ей всего девятнадцать, пытается обольстить один хмырь. Явно ему нужна не она. Он хочет ко мне подобраться. Пожить хорошо захотел.

— Почему вы так решили? — Горин расслабился. Дело представлялось явно бытовым, и ничего серьезного Оле не угрожало. Горин видел несколько раз дочь Гвоздева. Она производила весьма приятное впечатление. Без распальцовки, скромная, вполне симпатичная. В силу служебных обязанностей Алексей Иванович знал, что она учится в медицинском, живет хоть и отдельно, но рядом с отцом. Наркотиками не балуется. Никаких материалов на нее в милиции нет.

— Что решил? Что пытается увести или что хмырь? — Андрея раздражало безразличное спокойствие Горина.

— Что она ему не нужна? Очаровательная девушка, мог ведь и влюбиться.

— А мне пох…ю! — Гвоздев славился тем, что никогда не матерился при подчиненных. Горин знал об этом. Значит, действительно мужик сильно на взводе.

— Расскажите мне о нем то, что знаете. Остальное я добуду сам.

Андрей довольно сбивчиво выложил начальнику службы безопасности то немногое, что успела узнать у Оли и передать ему Маша.

Горин слушал. Сделал несколько пометок в своем блокноте.

— Андрей Петрович! Давайте подведем итог. Мы знаем имя, приблизительно возраст. Мы не знаем фамилию, место работы, адрес, номер телефона. Мы не знаем, кто его родители, чем они занимаются. Вам не кажется, что пока мы ничего не знаем? Вы даже его не видели ни разу. Может, паника напрасна? Может, он вполне приличный парень из хорошей семьи?

— Он бард! Мне этого достаточно.

— Ну, знаете, бардом были и Высоцкий, и Окуджава, и Галич…

— Галич это кто?

— Не важно. Просто хороший поэт. Только больно сильно советскую власть не любил.

— Вот-вот, мне только зятя-диссидента не хватало.

«Значит, слово „диссидент“ он все-таки знает», — улыбнулся про себя Горин.

— Кстати, Андрей Петрович, наш министр иностранных дел Лавров тоже песни сочиняет и под гитару поет. Но от этого ни беднее, ни глупее не стал. И характер у него вполне мужской.

— Что вы меня успокаиваете?! Я понимаю, речь ведь идет не о вашей дочери. Вы можете хотя бы справки о нем навести?

— Разумеется, разумеется. А можно я вам пока одну историю расскажу?

— Если это поможет делу.