Поскольку У Хань историк китайский, а не российский, то интересно прочитать у него и о могольских порядках в Китае: «При монголах заплетали волосы в косу, укладывали ее узлом и носили монгольское платье. Мужчины носили штаны и халаты на подкладке с узкими рукавами и подпоясывались сплетенными шнурами, а женщины — короткие халаты с узкими рукавами и юбки. Они говорили на языке «северных варваров» и имели фамилии «северных варваров». Все это было запрещено. Раньше на похоронах играли на музыкальных инструментах и веселились возле покойника, что касается порядка усаживания в зависимости от рангов, то при монголах правая сторона считалась почетной. Все это также было изменено» (там же).

Интересно, у кого еще, кроме язычников-славян (см. выше известия Ал-Бекри), был обычай веселиться на похоронах?

Действия Чингис-хана — это, прежде всего, установление единого контроля над транзитом шелка и сопутствующих ему товаров из Китая и над обратным грузопотоком в Китай.

Больше ничего. Никакого пассионарного толчка, кроме финансового, Чингис-хан не получил. Его политика была проста до чрезвычайности. Если у населения какого-либо города хватало ума постоять в стороне, пока «Потрясатель Вселенной» разбирался с местными властями, то никакого ущерба или потрясения для себя оно не испытывало. В Чингизовом войске была строжайшая дисциплина, и если там кого-то и резали, то исключительно по приказу и по уставу.

В чем основная проблема многих завоевателей? Большинство из них не контролировало свою солдатню и все они понимали завоевание как тотальную экспроприацию, повальное изнасилование и массовую резню.

Моголы рассматривали войну как бизнес. Подходили к городу, высылали послов, культурно предлагали платить налоги, но уже не местному бонзе, а им. И все. Поэтому моголов крайне радражало убийство дипломатических работников, поскольку данное варварство, на их взгляд, выходило за рамки делового этикета.

Вот как описывает Рашид ад-Дин «штурм» Чингисханом Бухары: «Чингиз-хан отправил к ним послом камергера Данишменда, для возвещения о прибытии войск и предложения увещаний. Сборище рабов хотело оскорбить его, но он, возгласив: «я — камергер Данишменд, мусульманин и сын мусульманина. По приказу Чингиз-хана я пришел посланником, чтобы извлечь вас из пучины погибели. Чингиз-хан прибыл сюда с храбрым и мужественным войском. Если вы вздумаете сопротивляться ему, в одно мгновение крепость сделает равниной, а поля превратит от крови в Сейхун. Если же вы послушаете совета, и покоритесь и подчинитесь ему, то души и имения ваши останутся невредимы». Они, слыша эти умные речи, увидели спасение свое в изъявлении покорности…» (Рашид-Эддин / Перев. И. Березина. В кн.: Труды Восточного отделения Императорского русского археологического об-ва, ч. 15, СПб., 1888).

Далее последовало перенаправление потока отчисляемых Бухарой налоговых средств: «Когда прибыл Чингиз-хан, они сделали ему торжественную встречу и в униженном состоянии поднесли провиант и провизию. Чингиз-хан удостоил их царскою благосклонностью и спросил: «Как велик определенный налог султана в Hype?» Они сказали: «Тысяча пятьсот динаров». Он приказал: «Эту сумму дайте предварительно, и кроме этого не будет вам притеснения». Они дали и освободились от грабежа и избиения» (там же).

«А как же чудовищные могольские преступления и массовые убийства?» — спросит читатель.

Э-э… — может ответить автор, — вы побольше слушайте. По крайней мере, эти парни были куда гуманнее гитлеровцев или американцев, сбросивших на мирное население городов Хиросима и Нагасаки две ядерные бомбы.