– О нет, я никак не могу беспокоить короля. Ему ведь уже семьдесят лет!

– Но ведь речь идет о процветании Ксанта! – возразила Аймбри, снова начиная терять терпение.

– Да, это очень важно для Ксанта!

– Так вы предупредите короля?

– Нужно предупредить короля?

– Ну, об этом Всаднике, – как можно спокойнее проговорила Аймбри, хотя внутри у нее все клокотало.

– Да, но королю уже семьдесят лет!

Кобылка в бешенстве ударила копытом: – Меня не интересует, сколько лет вашему королю – сто или пока только семьдесят. Вам понятно? Но короля нужно предупредить! Мне самой больше ста лет, но я же не долдоню без конца об этом!

Хамелеон с удивлением воззрилась на кобылку: – Не могу поверить, что вы такая пожилая. Я ни за что не дала бы вам столько!

– Я ночная кобылка! Мы бессмертны, по крайней мере до тех пор, покуда не умрем! Сейчас у меня есть душа, я могу жить и стареть, пока я материальна. Но я пока еще нисколько не старела. Ладно, вернемся к вашему королю...

– Тогда может, мой сын Дор передаст ему это сообщение?

– А где сейчас ваш сын? – осторожно спросила Аймбри.

– Он на юге, на острове Кентавров, собирает кентавров на случай начала войны. Все это потому, что Добрый Волшебник Хамфри предсказал, что может начаться война. Правда, я думаю, что кентавры не поверили его пророчеству.

Она продолжила: – Он выразился иносказательно, сказав о том, что надвигается волна.

– Волна? – теперь пришел черед Аймбри удивляться. Она могла поклясться, что Хамелеон совсем не имела в виду море.

– Следующая волна, – пояснила Хамелеон.

Аймбри не стала воспринимать это всерьез. Она видела Последнюю волну, но это было так давно!

– А когда теперь Дор вернется домой? – поинтересовалась она.

– Завтра ночью. Как раз ко времени побега.

– Какого побега? – не поняла кобылка.

Хамелеон не блистала сообразительностью, но зато память у нее была отменная. – Дор и Айрин – дочь короля Трента по прозвищу Зеленый палец, хотя, между нами говоря, единственное, что у нее зеленое – это волосы – вот уже восемь лет влюблены друг в друга. Восемь лет – это треть их жизни. Раньше они никак не могли решить, когда будут вместе. Мы думаем, что Дор попросту боится той ответственности, которую женитьба налагает на человека. Но он действительно милый невинный мальчик.

Слово «невинный» имело и другое значение – «девственный», так решила про себя Аймбри. Ее жутко забавляло, что в Ксанте все же попадались девственники, хотя, может, это были плоды материнской фантазии Хамелеон. Тем временем Хамелеон продолжала: – Сейчас Айрин уже двадцать три года, и она начинает терять терпение. Но она никогда не была очень терпеливой!

Это следовало понимать так, что других женщин в жизни сына мать считала неизбежным злом. В этом качестве позиция Хамелеон была типичной позицией матери, которая обожала своего сына. – А теперь, – снова отозвалась Хамелеон, – Айрин собирается явиться сюда, забрать мальчика отсюда, выйти за него замуж по гражданскому обряду. Все будет как положено. И все будут там присутствовать!

Аймбри поняла, что ожидание предстоящей свадьбы затмевало в Хамелеон неприязнь к бойкой девушке, которая забирала сына от матери. Это звучало вроде бы вполне житейски, но вот только...

– Так для какого бегства? – Аймбри так и не смогла ничего понять. Может, бегство возлюбленных было каким-то обычаем в этой стране, о котором она до сих пор ничего не знала.