|
Вот мы разговариваем сейчас о последствиях фактической гравитационной волны, а вас даже не интересует, насколько они сложны. Вместо того чтобы сконцентрировать внимание на этом, мы сидим и обсуждаем город, о существовании которого двадцать-тридцать минут назад никто даже не подозревал. Вы предлагаете пересечь половину покрытого льдом континента и взорвать город. Пригласили лингвиста, чтобы он перевел надписи на груде камней. Ваши стратеги придумывают, как бы не допустить войны, — и, несмотря на все это, вы склонны устроить взрыв. А я считаю, можно поднапрячь мозги и найти другой способ. Хотя, признаюсь, даже я, специалист в области теории сложности вычислений, чья обязанность — выявлять связи между вещами, на первый взгляд не имеющими друг к другу ни малейшего отношения, — в данном случае даже я не вижу никаких взаимосвязей. Такое впечатление, будто мы столкнулись с сущей бессмыслицей. Едва ли не каждый из присутствующих неуютно поерзал на стуле. — К чему ты клонишь, Джон? — спросил Дауэр. — К тому, что прятать головы в снег, подобно толпе страусов, сейчас не время. Вы отдаете себе отчет в том, на что способна гравитационная волна? Она может шутки ради сместить планетную орбиту или добавить в году несколько дней либо, наоборот, убрать — если мы вообще уцелеем. Джон Хаккетт медленно осмотрел лица сидевших за столом. На него глядели, не моргая. Создавалось ощущение, что он попросил подать на вегетарианский завтрак еще и бифштекс с кровью. Неужели до них не доходило? — Меня интересует, что еще вы намерены предпринять? — настойчиво спросил он. — Построить ковчег и на нем спасти человечество? — С Солнцем мы ничего поделать не в силах, — ответил Дауэр не терпящим возражений тоном. — Можно сейчас же связаться с Египтом? — произнес Скотт. Хаккетт поднес к губам палец, прося тишины, будто разговаривал с ребенком. — Доктор Скотт… гм… Адмирал, а вам не приходило в голову, что воскрешение Атлантиды может нам помочь? — Дауэр нахмурил брови. — Помимо суперсовременного оборудования здесь, в ЦЕРНе, на происходящее с Солнцем отреагировала лишь она, Атлантида, причем весьма бурно. Вам не кажется, что ей известно об этих странностях больше, чем нам? — Ты как будто считаешь, что она живая, — вставил Пирс. — Атлантида покоилась подо льдом двенадцать тысяч лет — и вдруг проснулась. Возможно, отреагировав на солнечную активность. Отреагировав. Да-да. — Во время предыдущего всемирного потопа она ничего полезного не совершила, — подчеркнул Скотт. — Потому-то и оказалась подо льдом. — Воскрешение Атлантиды — хороший знак? — задумчиво протянул Дауэр. И сам ответил: — Нет. — На связи станция Мак-Мердо. Докладывает лейтенант Ройбэк. Металлический голос словно доносился из длинной железной трубы. На экране замелькали помехи. Лейтенант Ройбэк был не в форменном мундире, а в серой футболке с символом части. В руке лейтенант держал лист бумаги, на плече висело полотенце, как будто он только что вышел из спортзала. На заднем плане, над таблицами и мониторами красовался геральдический знак экспедиционных войск ВМФ — подразделения, дислоцированного в Антарктике: пингвины, обнимающие якорь. Скотт удивился. Футболки в Антарктике? Что ж, значит, отправляясь туда, можно не бояться обморожений. Если дела обстоят именно так, он, пожалуй, вынесет это испытание. Мак-Мердо была крупнейшей американской базой в Антарктике, на которой постоянно находились люди. По словам Гэнта, в любое время года там проживало свыше тысячи двухсот человек: ученые, военные, другие специалисты. Гэнт сообщил, что жилье и исследовательское оборудование для новой группы уже подготовлены. |
