|
Когда официант ушел, делла Торре заметил, что для «Умбро Домини» большое счастье иметь друга, работающего в Конгрегации вероучения. Маджо был польщен и между кусками восхитительно таящей во рту рыбы поделился с делла Торре своими познаниями о внутренней кухне Ватикана и о людях, имеющих доступ на третий этаж Апостольского дворца, где расположены личные покои папы.
– Нам очень полезно знать, – сказал делла Торре, – что думают кардинал Орсини и его святейшество. Форель уступила место салату, за которым последовал бифштекс по-флорентийски с черными полосками слегка обуглившегося мяса. На этом ужин закончился. Официант убрал тарелки и смахнул со скатерти крошки. Поставив на стол бутылку «Санто» и блюдо бисквитов, он пошевелил поленья в камине и удалился, плотно прикрыв за собой дверь. Делла Торре наполнил бокалы и, доверительно склонившись к священнику, низким бархатным голосом произнес: – Итак, Донато… Откашлявшись, отец Маджо выдавил: – Да, Сильвио. – Кончаем со всем этим дерьмом. Зачем ты приехал? Отец Маджо скрыл изумление за большой белой льняной салфеткой, которой принялся вытирать губы. Придя в себя, он сделал глубокий вдох и, еще раз прокашлявшись, начал: – Один священник из провинции приехал в Ватикан несколько недель назад и рассказал кое-что интересное. Делла Торре ободряюще кивнул. – Ну так вот, – продолжал Маджо, пожимая плечами, – временами я слышу, что говорят кардиналу. Это случается, когда дело не считается важным. Тогда кардинал решил, что ничего толкового не услышит, и я остался в кабинете. А теперь… – Отец Маджо невесело хихикнул. – Одним словом, я уверен, что теперь кардинал Орсини кусает локти. – Следовательно, дело оказалось весьма деликатным? – Да, – кивнул Маджо. Делла Торре подумал и спросил: – И это произошло несколько недель назад? – Да, с тех пор в Ватикане только об этом и толкуют, если не считать бесконечных споров о будущем папе. – Почему? – Потому что они не знают, как следует поступить. – Вот как! И до чего же они додумались? – Они ничего не решили. Или, вернее, решили ничего не предпринимать. Что, впрочем, одно и то же. Делла Торре немного помолчал и подлил вина в бокал Маджо. – Что же… Донато, может быть, ты расскажешь, о чем шла речь? Отец Маджо погладил бровь, а затем, уперев локти в стол и соединив перед собой руки, наклонился вперед. Неторопливо поигрывая кончиками пальцев, он прошептал: – Все началось с исповеди…
– Спасибо, Донато, – наконец выговорил делла Торре, – спасибо за то, что ты все это мне рассказал. Отец Маджо допил остатки вина и встал из-за стола. – Мне пора возвращаться. Делла Торре покачал головой. – Хорошо, что у тебя хватило смелости донести все это до меня. В Ватикане не могут решить, что делать, потому что и решать-то нечего. Имеется единственный выход. – Знаю, – ответил отец Маджо, – но у них не хватает духу. Делла Торре поднялся проводить гостя, но, вместо того чтобы ограничиться рукопожатием, взял ладонь Маджо в руки и, склонившись, поцеловал запястье клирика. Отцу Маджо показалось, что лидер «Умбро Домини» лизнул его кожу, но это было всего лишь мгновение, и священник решил, что ошибся. – Спасибо, – сказал делла Торре. – Большое спасибо.
Ноябрь
Все здания в Коббз-Кроссинг (именно так назывались новые кварталы) были сооружены в так называемом неоколониальном стиле и распроданы всего шесть лет назад. |
