Молиарти усмехнулся.

— Ничего не выйдет.

— Почему? Вы надеетесь, что никто не заметит? Или снимок не получится?

— Том, я ведь опоздал на нашу встречу, — сказал американец как ни в чем не бывало.

— Да, — растерянно ответил Норонья, — но что с того?

— И как вы думаете, почему я опоздал?

— Вы же сами сказали, что говорили по телефону с Савильяно.

— На самом деле я смотрел телевизор и слушал радио. Вы не в курсе сегодняшних новостей, Том?

— А что случилось?

— Ограбление, дружище. Прошлой ночью ограбили Национальную библиотеку.

Взгромоздившись на стол, рабочий прилаживал к оконной раме новое стекло. Уборщица выметала осколки стекла, из глубины зала доносился стук молотка.

— Мы закрыты, сеньор профессор, — раздался чей-то голос.

Заплаканная, осунувшаяся Одети, вышла из-за кафедры, нервно ломая пальцы.

— Что случилось? — спросил Томаш.

— Нас обокрали.

— Это я уже знаю. Но что конкретно произошло?

— Утром я пришла на работу, а стекло разбито, и дверь в хранилище взломана. — Одети помахала перед лицом рукой, словно веером. — Господи, какой кошмар! — Она шумно вздохнула. — Я до сих пор вся дрожу.

— Что-нибудь пропало?

— Пока неизвестно. Мы пытаемся понять. — Одети тяжело дышала и сопела, будто закипающий чайник. — Полицейские говорят, это могли быть наркоманы. Отбросы общества. Они продают краденые компьютеры, чтобы купить наркотики. Они все продают…

— Можно мне посмотреть Кодекс 632? — попросил не на шутку встревоженный Томаш.

— Простите?

— Принесите Кодекс 632. Мне очень нужно на него взглянуть.

— Но мы закрыты. Нам…

— Принесите Кодекс 632, — жестко повторил Норонья, давая понять, что спорить бессмысленно. — Немедленно.

Напуганная пуще прежнего, Одети неуверенно двинулась в сторону хранилища старинных рукописей, а Томаш уселся за стол в первом ряду и стал ждать, нервно барабаня по столешнице кончиками пальцев.

Библиотекарша вернулась через несколько минут, Томаш узнал в ее руках кожаный переплет и облегченно вздохнул. Как же Молиарти его напугал!

— Вот урод! — пробормотал он про себя.

Одети положила рукопись на стол, и профессора вновь охватила тревога, хотя на первый взгляд Кодекс казался целым и невредимым. Норонья, затаив дыхание, переворачивал пожелтевшие от времени страницы, пока не дошел до семьдесят шестой. Третья и четвертая строфы были на месте. «Nbo у taliano». Промежутки между ними были точно такими, как прежде. Томаш коснулся бумаги кончиком пальца, ожидая ощутить неровный след. Поверхность была идеально гладкой. След исчез.

Не веря себе, Томаш поднес страницу к глазам. Никаких затертостей. Ровным счетом ничего. В ушах Нороньи гулко отдавались удары его собственного сердца. Он тщательно исследовал страницу, пытаясь разыскать отпечаток пальца или пятнышко клея. Но так ничего и не нашел. Желтоватая бумага оставалась ровной, нетронутой, безупречной. Только след от лезвия исчез. Отличная работа, подумал Томаш почти с восхищением. Оставалось только признать горькую правду: здесь действовали профессионалы. Они ловко замели следы, изъяв страницу и заменив ее мастерской подделкой. Профессионалы.