Смит быстро зашагал к особняку и вскоре оказался в саду, который изумил его не меньше, чем дом и чаща деревьев вдоль стены. Это был ухоженный английский сад девятнадцатого века с узкими дорожками, петлявшими среди розариев и огромных цветочных клумб, фигурно подстриженных кустов, изящных скамеек и беседок. Тут были даже лужайки для крокета и игры в кегли. Пахло свежескошенной травой. Казалось, этот сад разбил тоскующий по родине чайный магнат-британец, чтобы искать здесь утешения.

В саду, залитом призрачным лунным светом, было намного труднее прятаться, но причудливые тени кустов давали неплохое укрытие. Быстро перемещаясь, Смит вскоре оказался за линией деревьев, обступавших дом. Он обошел особняк вокруг и обнаружил у боковой стены гараж на шесть машин. Сейчас там стояли два автомобиля, огромный черный седан «Мерседес» и серебристый «Ягуар XJR». Смит не заметил ни одного освещенного или открытого окна.

Он вновь приблизился к переднему фасаду. Украшенная резьбой входная дверь была отчасти скрыта тенью. Бронзовый молоток был чересчур велик; лунный свет окрашивал его серебром. Смит внимательно осмотрел дверь. Она не была утоплена в нишу; полумрак искажал перспективу, и оценить глубину было нелегко. Луна светила прямо в дверь. Откуда взялась тень, закрывавшая ее на четверть?

Ответ заключался в том, что никакой тени не было. Дверь была приоткрыта на четверть.

Ловушка? Смит знал, что за ним наблюдают, однако, отправляясь сюда, он предпринял немало мер предосторожности. Поместье казалось вымершим. Но нельзя было исключать, что он попросту не замечает слежки.

Смит вынул «беретту», обогнул дом слева и вернулся к входной двери. И еще раз прислушался.

Спокойствие и тишина. Держа «беретту» обеими руками, Смит еще немного приоткрыл дверь носком спортивной туфли. Дверь была хорошо смазана и повернулась беззвучно. Где же слуги, которые охраняют этот пост? Смит полностью распахнул дверь. Перед ним возникла просторная прихожая, от потолка до пола отделанная деревянными панелями и освещенная проникавшими сквозь дверь и окна лунными лучами тускло-оловянного цвета. У дальней стены виднелась изящная лестница, ведущая на второй этаж.

Смит вошел внутрь. Мягкие подошвы его туфель почти не производили шума. Он остановился и заглянул в комнату слева. Это была столовая в викторианском стиле, но все здесь было китайским — от резного деревянного стола до ширм, закрывавших углы.

Смит свернул направо. Еще один проем с аркой вел в гостиную, вдвое большую по размеру, чем столовая. Здесь было темно. Смит нахмурился и прислушался. В гостиной кто-то негромко всхлипывал.

В Ираке единственным продуктом широкого потребления, доступным каждому и в любых количествах, являлось горючее. Как всегда, к пяти часам вечера все главные улицы древнего города были запружены машинами. Доктор Хуссейн Камиль сидел за рулем своего сияющего «Мерседеса», с горечью размышляя о дефиците любых товаров, которые приходилось импортировать либо производить. «Мерседес» двигался в неторопливом потоке легковых машин и грузовиков к деловому центру города. Доктору Камилю предстояла щекотливая работа. Его пациентам требовались медикаменты, завозимые из-за границы. От пациентов зависели благосостояние и привилегии доктора, а также будущее его семьи. Клиенты Камиля принадлежали к элите страны, и если он не сумеет добывать антибиотики, транквилизаторы, антидепрессанты и другие современные фармацевтические препараты западного производства, они обратятся к кому-нибудь другому... и хорошо еще, если дело ограничится только этим.

Камиль даже не догадывался, откуда эта элегантная француженка узнала, какими путями он добывает контрабандные лекарства. Ей были известны все имена, хитроумные уловки, подробности тайных денежных переводов. Если хотя бы крохотная часть этих сведений достигнет ушей правительства или республиканской гвардии, Камиля уничтожат.