Арсений поморщился.

    – Стоит ли обращать внимания на слова женщины? – несколько раздраженно спросил он.

    – А вы как считаете?

    – Я считаю, что мы вполне можем закончить дело миром.

    – Вы приносите мне свои извинения?

    Мухин на мгновение задумался.

    – Разве вас оскорбили?

    – По-вашему, обвинения в предательстве и продажности – комплимент?

    – Полегче, молодой человек…

    – Моя фамилия Волков, господин Мухин. И я совсем не так молод, как мне хотелось бы. Вы принимаете мой вызов?

    – Вас не смущает бой с мастером?

    – Нет. – Я словно бы невзначай поднял руку, демонстрируя свой перстень с сапфиром.

    Скорее всего Мухин фехтовал лучше меня. Хотя бы потому, что в каждой школе – свои правила. Если получить отличительный знак академической школы может практически каждый, кто усердно занимался в течение нескольких лет, то школа золотой розы не раздает своим знаки отличия за обычное усердие – мастер должен обладать настоящим талантом, на голову превосходить своих соратников.

    – Стало быть, тоже мастер, – кисло заметил Арсений. – Ну а то, что я старше, вас не смущает? Хотите драться на дуэли с человеком, годящимся вам в отцы?

    – Нет, – честно признался я. – Если вы уклоняетесь от вызова по возрасту, я безропотно приму ваше решение.

    Мухин вздохнул.

    – Рано мне еще на возраст ссылаться. Соратники не поймут.

    Дорофеев, который до сих пор молча наблюдал нашу вялую перебранку, заметил:

    – По дуэльному кодексу ты имеешь право на недельную отсрочку. Ибо дрался не далее, как вчера.

    – Так ведь вызываю я…

    – Это без разницы. Почитай внимательно кодекс.

    Дженни вцепилась мне в руку.

    – Никита! Не смей! Я не хочу!

    – А по-русски очень даже американочка твоя разговаривает, – заметила жена Мухина. – Может, из наших бывших, которые туда в прошлом веке подались? Тогда беру свои слова обратно. Русский – он везде русский.

    Мухин облегченно вздохнул, у меня на душе стало веселее, а Дорофеев вообще широко улыбнулся. Одна только Дженни не поняла, почему так резко упал градус беседы.

    – Вы удовлетворены извинениями моей жены? – спросил Мухин.

    – Да, – тут же ответил я.

    – Но у меня в роду нет русских, – вмешалась Дженни. – Во всяком случае, из тех бабушек и дедушек, которых я знаю, никто не рассказывал о примеси русской крови.

    – Бедняжка, – вздохнула Мухина. – Не повезло в жизни.

    Повернулась и пошла куда-то прочь.

    Арсений сделал шаг вперед и встал ко мне вплотную. Зашептал почти в ухо:

    – Все ведь знают, что моя жена не в себе. Вам так обязательно акцентировать на этом внимание?

    – Простите, я не знал…

    – Так знайте! Вам что, непременно нужно подраться? Извольте, я готов! Но сейчас, когда все видели, что она извинилась, что каждый знает – вы не струсили и вызвали меня, – чего вам еще надо?

    – Мне – ничего.