Сержант, который о чем-то разговаривал с министром, вздрогнул. С недоумением поглядел на нас обоих, но револьвер достал и проверил, после чего кивнул Мидиру.

— Вот и хорошо, — сказал тихо, словно самому себе, король сидов. — Да не дрогнет твоя рука.

— Вы от меня тоже собрались избавиться, Ваше Величество? — поинтересовался я.

— Не надо меня оскорблять, Руари Конмэл!

— Я и не думал…

— Думал. «Вы от меня тоже собрались избавиться, мистер Всезнайка?» Ты ведь это подумал, но сказал другое!

— Вы и мысли уже читаете?

— Нет-нет, только по твоему лицу, — палец Мидира сместился с созвездий, вычертил овал напротив мой физиономии, а король сидов улыбнулся и примирительно, с неожиданной грустью добавил: — Да, я знаю, что это будет очень больно, Руари Конмэл.

— Великая Луна! Не напоминайте мне о том, что я должен сделать!

Я пошел прочь, но едва сделал два шага, как уши неприятно резанул ультразвуковой свисток.

— Да какого черта⁈ — выругался я громко. — Какого черта⁈

— Это сигнал Грэга и это не некромант? — сказал О’Шэннон, догадавшись.

Скрипнув зубами с досады, что план посыпался, как трухлявое дерево, и ничего не ответив, я спешно направился в сторону бойни Грэга. Но через минуту уши ощутили еще один сигнал. Я встал как вкопанный, глядя во тьму, туда, где в полумиле от нас едва виднелся слабый огонек свечи. Развернулся и бросился обратно.

— Мидир! Он здесь!

О’Шэннон и О’Келли поспешили по тайной тропе подняться на холм и укрыться там. Король сидов хлопнул в ладоши.

— Я исполняю свою часть сделки, Джек Кейн, — сказал он министру. — Я отпускаю смертных.

Вверх взметнулось пламя разгоревшегося костра, заиграли сиды-музыканты. Вспыхивали один за другим воткнутые в землю по кругу факелы. Туман, скользнувший с вершины холма, раскинулся серебристым сияющим пологом. Из портала послышались пение и смех. Оттуда выходили и выходили люди. Молодые мужчины и женщины, подростки и дети… А впереди всех шла четырехлетняя девочка в шелковом, как у маленькой принцессы, светло-зеленом платье. У министра, когда он узнал ее, вырвался стон, как будто он умирал.

— Не может быть! — прошептал он. — Этого не может быть!

Девочка вдруг остановилась, словно узнала кого-то, потом на ее нежном лице расцвела искренняя радостная улыбка и она бросилась к нам. Министр уже протягивал руки ей навстречу, но она подлетела ко мне и обняла.

— Руари! Я так рада тебя видеть!

— Мелисса, — я опустился на одно колено перед ней, закрывая глаза и зарываясь лицом в ее волосы, пахнувшие медом и почему-то корицей. Там, среди золотистых локонов, спряталась прядка, в которую были вплетены белокурые волосы.

— Король Мидир много рассказывал о тебе! — продолжила она радостно болтать. — Он сказал, что ты брат Эйда.

— Кузен, — поправил я.

— Все равно брат! — она засмеялась. — И ты даже похож на него. Но он был бы еще красивее, если бы вырос как ты! Не обижайся только!

— Конечно, нет.

— И у него не рыжие волосы. Они у него были белые, как утренний туман!

— Я знаю.

— Он мне обещал, что, когда вырастет, мы поженимся! В Ночь Большой Луны!

Она вдруг отвернулась от меня и посмотрела на потрясенного министра.

— Зачем ты убил его, папа? — спросила она. — Эйд был добр ко мне. Он любил меня. И он спас меня! Спас от людоеда! А ты… Зачем ты так жестоко поступил с ним? Он не заслужил этого!

— Мелисса, прости! Пойдем со мной, я все тебе объясню…

Джек снова протянул к ней руки, но она прижалась ко мне, обняла за шею, а на плечо Джека легла рука сержанта, и только тут до министра дошло окончательно.