Должен признаться, что я тронут не только ее решением, но и тем, каким образом она мне его преподнесла. Впрочем, есть у меня тайная надежда, что и Джулия, в свою очередь, тайно надеется на что-то свое, а именно на то, что у нас с Эммой ни хрена не выйдет, и сегодня вечером она снова «случайно» наткнется на меня в спортзале, и все это кончится тем, что мы опять окажемся на полу в ее гостиной.

Четверг, 10 августа

09.15. На работе

Ну вот, вроде и разобрались. Не совсем так, как я рассчитывал, но вполне успешно.

Вытолканный с работы в шею, я съездил домой, переоделся, сел в машину и двинул к Эмминым родителям. Ее мамаша встретила меня как чужеземного захватчика. Под пыткой она призналась, что Эмма уехала к себе, а когда я уже подходил к машине, прокричала мне в спину, чтобы я не вздумал подходить к ее дочурке ближе чем на километр. Не вняв столь душевному предупреждению, я направился прямиком к дому Эммы. После непродолжительных переговоров через амбразуру прорези для почты она пошла на уступки и разрешила мне войти. Видок у нее был тот еще.

При этом, не успел я даже начать говорить, как она разрыдалась.

Успокоить ее мне стоило немалых трудов и терпения. Далеко не сразу я смог врубиться, в чем же причина такого горя. Отзывается, Эмма так убивалась в основном вовсе не из-за того, что случилось в церкви, а из-за второго акта этой трагикомедии. По ее разумению — как всегда, по-женски логичному, — тот факт, что я мгновенно отреагировал на раздражитель и полез ее защищать, лишь доказывает правоту подозрений, мучивших ее с первого дня нашего знакомства. Имеется в виду, что я комплексую по поводу ее полноты.

По правде говоря, такое толкование случившегося застало меня совершенно врасплох. Что прикажете говорить в ответ на это? Если я скажу: «Дорогая, да ты вовсе не полная», — она ответит, что я ее обманываю, лишь бы она успокоилась и перестала плакать. С другой стороны, если б я заявил: «Да мне вообще на это наплевать», — это просто бы убило ее наповал. А главное, мне нельзя было и долго медлить, потому что иначе она поняла бы, что я пытаюсь сделать выбор между этими двумя вариантами, лишь бы избавиться от лишних слез с ее стороны. Само собой, ничем хорошим это бы не кончилось.

В общем, я поступил так, как посчитал нужным, и, кажется, не промахнулся. Я обнял ее, назвал глупенькой телочкой и сказал, что не считаю ее ни полной, ни толстой, ни пышной, а просто думаю, что она красивая, — и все тут.

Потом я сказал, что она — лучшее, что есть у меня в жизни, и если она не будет вести себя предельно осторожно, то я вообще могу в нее «любиться по-настоящему». И дело вовсе не в том, как она выглядит: худая она или полная, высокая или маленькая, — на все это мне наплевать. Meня волнует только то, какая она замечательная и как мне с ней хорошо.

Блин, самое интересное, что я не только вчера верил во все сказанное, но и сегодня готов под писаться под каждым своим словом. Да, кстати на этом переговоры о примирении можно было считать успешно завершенными.

09.30. На работе

Джулий только что поинтересовалась, как у меня все вчера прошло. Я честно ответил, что все в порядке. Она улыбнулась и сказала, что рада как за меня, так и за себя, причем за себя гораздо больше, потому что теперь я наконец смогу снова стать полноценным работником, для которого у нее накопились многочисленные дела.

Вот ведь хитрая зараза. Улыбается, а глаза так и горят.